Его глаза были такими, словно он увидел нечто неописуемое. Он подбежал к Платону и замахал рукой, указывая куда-то назад.

– Там…это…

Платон долго не думал. Посмотрел на меня и кивнул.

– Саня, глянь-ка.

Ох, ты ж, блин ежовый. Я не стал спорить, быстро скинул рюкзак с чехлом, вскинул «бенелли» и дал знак Костылю, дескать, веди. Он пошёл в направлении соседнего дома, когда-то бывшего крепким кирпичным коттеджем. Оказалось, они со Светкой-Терминатором шли от плетня и напоролись на ЭТО. Что именно там было, я так и не понял, поскольку рассказ Костыля был очень уж сумбурным. Однако мы обошли выцветший кирпичный забор и оказались во внутреннем дворе. Возле ступеней крыльца стояла Светка, согнувшись пополам и борясь с тошнотой. Я посмотрел на пыльные, но уцелевшие стёкла и обернулся к Костылю.

– И чего?

– Это за углом.

– Там?

– Да, – кивнул Костыль, но со мной не пошёл.

Чем ближе я подходил к углу дома, тем сильнее становился запах. Едкий, тошнотворно-прелый аромат разлагающейся органики. Хотелось зажать ноздри, поэтому скоро мне пришлось дышать ртом. Я завернул за угол и застыл, теперь понимая озадаченность Костыля. Такое, пожалуй, и я сам видел впервые.

– Твою-то ж мать…

*****

Это было какое-то дикое нагромождение псевдоплотей. Не меньше четырёх-пяти особей, будто сваленных в кучу. Конечности были переломаны, некоторые туши уже сгнили настолько, что казались высохшими мумиями. У двух, сохранившихся лучше остальных, бока словно бы размякли, отчего их внутренности вывалились наружу. Дышать здесь было практически невозможно, и я повернул обратно. Очевидно, всё мной увиденное отпечаталось на лице, потому что Костыль, как меня заметил, сразу спросил:

– Ну?

Я постарался продышаться. Удалось, честно говоря, не сразу.

– Да, хреново, – выдавил я.

– Ты такое раньше видел?

– Нет, а ты?

Он вытащил сигарету и закурил.

– Что думаешь? – спросил он.

– Их съели. Кто-то очень большой. И очень голодный.

– Настолько голодный, что справился с пятью псевдоплотями?

– Они не были убиты все разом. Степень разложения, похоже, не та.

Костыль сделал одну глубокую затяжку и нервно сплюнул.

– Вот что я тебе скажу, Ягуар, – он посмотрел на меня так, словно я вынес ему смертный приговор. – Валить бы надо. Мне Компас рассказывал. В прошлом году они с Бородатым на Милитари ходили, потом в Тёмную долину свернули, там пришлось им Выброс пережидать, а после шли они в лесочке и наткнулись на такую же вот фигню. Бородатый сильно любопытный был, дурья башка, ну и пошёл глянуть. И пропал. Компас искал, искал, да не нашёл. А три месяца назад, он с группой заказ на Милитари выполнял, совсем рядом был от того места, и решил глянуть. Тем более что народ был не против. Историю-то уже слышали.

– И что? – спросил я, чувствуя раздражение, ибо слушать страшные сказки не любил: надоедали.

– Нашли они Бородатого. Весь высох, как мумия, и не поймёшь толком, где рожа, где туловище. Похоронили его. Как положено.

– Молодцы. Слушай, Костыль, пошли. Уже стемнело почти.

– Нет, ты слушай! – Он схватил меня за плечо. – После ещё два парня пропали. Народ заволновался и ходу. Даже весь хабар бросили. Компас только часть принести смог. На себе тащил.

Я оттолкнул его руку и сделал шаг назад. Такие чокнутые любители всего таинственного и непознанного вызывали у меня неприязнь. Тем более, что Компаса я знал. Сталкер из «Свободы», нередко промышлявший мародёрством, он имел весьма поганую репутацию даже среди своих. Бородатого, правда, видеть не доводилось, но расклад был ясен и прост – Компас убил напарника, а потом сочинил страшную байку о его гибели. В Тёмной долине мутантов столько, что вообще повезло труп этого Бородатого найти. Высох он или не высох, разницы никакой. И мне до чёртиков надоело стоять в сумерках возле упавшего плетня.