Характерно, что Сталин, поощряя разделение «партийных бояр», действовал весьма осторожно и деликатно. Все происходило таким образом, что разделяемые потенциальные коалиции даже не успевали сообразить, что объединением они выиграли бы гораздо больше – для себя лично, конечно, а не с точки зрения государственного управления. Сталин не был сторонником силового разделения, хотя его постановление Политбюро ЦКВКП(б) от 15.05.1935 г. содержало такие пункты: «Создать Особую комиссию Политбюро по безопасности для ликвидации врагов народа» и «Провести во всей партии две проверки – гласную и негласную. Обратиться ко всем членам и кандидатам партии с закрытым письмом о необходимости повышения большевистской бдительности, беспощадного разоблачения врагов народа и их ликвидации»[25]. С одной стороны, это явственный призыв ко всеобщей подозрительности всех против каждого. Можно даже решить, что репрессии 1937 года были следствием именно этого постановления. Казалось бы, самое время звонить в колокола: еще за два года до начала репрессий Сталин создавал предпосылки для последующего кровавого разгула! Однако первым пунктом постановления было: «Создать Оборонную комиссию Политбюро для руководства подготовкой страны к возможной войне с враждебными СССР державами»[26]. То есть все постановление – это обычный указ правительства о повышении бдительности в сложной международной обстановке в условиях возможной войны и заодно предупреждение тем, кто не только не бдителен, но и пытается в такое неспокойное время раскачивать государственную лодку. А также призыв к разделению разнообразных коалиций по принципу: вы верны оппозиционным идеям или государству? Фактически то, что впоследствии было названо «сталинскими репрессиями», являлось разгромом оппозиций, которые были нацелены на захват власти.
Принцип «разделяй и властвуй» относится не только к разгрому и разделению разнообразных коалиций, неважно – «за» или «против» руководителя. Он лежит и в основе конкуренции, которая должна широко использоваться для нормального функционирования как государства, так и любой компании. Монополизм – это слово, которое сладко звучит для любого бизнесмена (а кто же не мечтает стать монополистом?), но отсутствие конкуренции рано или поздно приводит к краху. Этот постулат как нельзя лучше иллюстрируется историей компании Polaroid, которая была монополистом на рынке моментального фото более полувека. Но появилась цифровая техника, и эта компания потерпела сокрушительный крах. Сталин не допускал подобного монополизма в производстве, а особенно в том, что касалось производства вооружения. Например, если речь шла о разработке новой модели самолета, то этот заказ получали сразу несколько конструкторских бюро, что обеспечивало желаемую конкуренцию и позволяло выбрать наилучший вариант из предложенных. А вот с академиком Лысенко Сталин совершил ошибку, позволив тому монополизировать право на истину в науке. Фактически у ученого не было конкурентов: высказывать идеи, расходящиеся с теми, что одобрял он, было категорически запрещено. Дошло даже до того, что выступление сына Жданова, который был одним из руководителей отдела науки ЦК, против Лысенко, когда он публично объявил «непогрешимого академика» шарлатаном, было инкриминировано отцу – самому Жданову, которого обвинили в том, что он воспитал и протащил в аппарат ЦК врага Сталина. Сыну Жданова пришлось принести публичные извинения и написать покаянное письмо Сталину, чтобы загладить свое высказывание о шарлатанстве Лысенко. Результатом бесконкурентной работы Лысенко была остановка развития не только ряда теоретических, но и многих прикладных наук, и в то время, когда весь мир уже пользовался достижениями генетики, она была под запретом в СССР. Это – годы и годы научного застоя. Если бы у Лысенко были конкуренты, которые могли бы открыто высказываться и публиковать результаты своих работ, то такой позорной страницы, как «лысенковщина», в российской науке не существовало бы. К Лысенко следовало бы применить принцип «разделяй и властвуй», но в данном случае Сталин предпочел властвовать не разделяя и – совершил ошибку.