– Петя, что уж теперь?.. Вот завтра в ДК КрасТЭЦ новый фильм «Тайна двух океанов». Название такое загадочное. Может, сходим?

Но Петро будто не слышал ничего, что не касалось погибших воинов.

– А теперь, Ленушка, ты только подумай, вальс помнят, знают, а героев? Кто их хоть раз вспоминал поимённо? Где золотом написаны их имена? Теперь! Что уж теперь? Если бы не вальс… так и не вспоминали бы! Героев помнить и чтить, помнить… – его голос перехватило.

Елена лихорадочно искала, на что бы переключить внимание мужа. Понимала: говорит о тех солдатах, а думает о своих не вернувшихся с войны моряках.

– Шатров выжил и в честь своих товарищей написал этот… вальс. Он и слова написал, чтобы… павших героев оплакать и одновременно возвеличить. А моряков, а наших моряков?! Вот смотри!

Петро выхватил с этажерки свой фронтовой альбом.

– Вот Порт-Артур. Лидер «Зенит» 23 февраля 1948 года, старшинский состав. Спроси их, с кем… с кем воевали? А вот, вот… – Фотографии боевых товарищей мелькают на страницах альбома. – А наши ребята-подводники со «Щуки», где они? Где?! Ленушка, на дне морском. Мне повезло, спасибо морякам «Зенита», спасли. Я в обломок какой-то вцепился. Говорят, примёрз к нему одеждой, повезло! А знаешь, скольким не повезло?

Лицо Петра изменилось до неузнаваемости. Тонкие ноздри побелели, губы будто что-то пытались ещё сказать, открытый рот, захлёбываясь, хватал воздух.

Елена с трудом забрала альбом из рук мужа. Гладила его руки, плечи.

– Не надо, не надо, пожалуйста, не надо. Попей воды, губы пересохли, – протянула стакан, из которого брызгала, когда гладила рубашку. Напряжение медленно отпускало мужа.

– Петя, – Анастасия Петровна как нельзя вовремя вошла в комнату, – на плитке спираль перегорела, посмотри. Я вот запасную купила.

– Хорошо, мама. Я сейчас. – Трясущимися руками выключил приёмник. – Иду. Уже иду.

Анастасия Петровна тихонько вздыхала, не в силах отмахнуться от допекавших мыслей. Думала о том, что война большинство мужиков выкосила, а тех, над чьей головой только просвистела её коса, здоровья лишила. Вот и Петя, слава богу, живым вернулся, но здоровье там, на подводной лодке, оставил. На войну-то уходил совсем молоденьким. В январе восемнадцать исполнилось, в мае забрали. А там и война началась. После войны опять горе. Похоронили они с Еленой первенца своего Валерочку. Когда родилась Танюшка, Елену, как положено, через две недели выписали на работу. Тогда Петя заявил:

– Выбирайте: либо ты, мама, либо Ленушка – остаётесь дома. Никуда отдавать дочь – ни в ясли, ни в садик – не позволю.

И какой тут выбор? С тех пор Анастасия Петровна домохозяйка.

Вечер давно перешёл в ночь. В окно комнаты на тёмном ночном небосводе Анастасия Петровна видела, как вспыхивали и гасли яркие звёзды. Это на невероятной высоте работали сварщики, возводили гигантскую заводскую трубу. И Анастасия Петровна мечтала, как достроят завод, будут шёлковые нитки выпускать. Значит, в магазинах шёлк продавать начнут. Хорошо бы. И уснула, только когда светлеющее небо погасило сверкающие звёзды сварки.

Обычное утро, обычные дела. Анастасия Петровна сварила кашу для внучки и принялась за уборку. Мягкой белой тряпочкой вытерла пыль с комода, этажерки с книгами, приёмника «Иртыш». А когда очередь дошла до гардероба, рука её так и замерла. Блестящую поверхность зеркала, укреплённого на дверке, прочертили трещины, разделив его на три неравные части.

– Ой, матушки мои! – Перекрестилась, осторожно смахнула пыль. – К чему бы? Зеркало треснуло. Ох, не к добру. Не заметила – когда? Последний раз пыль протирала, целёхонько было.