Я тут вклинилась, хотела сказать о роли Сталина в истории. Но сказала только: “Ваше имя будет вписано…” Сталин поднял руку и остановил меня. Я стушевалась. Сталин продолжал…” Далее – /1лова о сионизме.

Теперь проанализируем.

“Часами ждать” посол, вызванный на определённое время, не мог.

Коллонтай, которая делала революцию и прекрасно знала, кто такие Молотов и Сталин, просто не могла разговаривать с ними в терминах школьных учебников и газетных передовиц. Особенно про “империалистов” и “прогрессистов”. Это – термины из области газетных статей, но не из разговора двух осведомлённых людей.

“Я вновь в кабинете Сталина в Кремле”. Согласно “Журналу посетителей”, А. Коллонтай была в кремлёвском кабинете И. Сталина: 16 января 1931 года, 26 февраля и 4 июля 1934 года. А в 1939 году она у Сталина в кабинете не была. Но, может, они встречались в кабинете у Молотова или на даче в Кунцево? Нет, так как Коллонтай говорит именно о кремлёвском кабинете Сталина. Видимо, те люди, которые писали эту часть “воспоминаний”, не читали “Журнал посетителей” (в те годы он ещё был засекречен).

А когда впервые появилась эта фальшивка? Я прочитал её в томе 18 Собрания сочинений И. В. Сталина под редакцией Р. Косолапова (Тверь, Информационно-издательский центр “Союз”, 2006, с. 606–611). А редактор-составитель в свою очередь ссылается на журнал “Диалог” (1998, № 8, с. 92–94). Я этот журнал не видел, поэтому могу предположить, что текст “встречи” сочинили в редакции упомянутого журнала.

На этой “встрече” Сталин говорил и о русском народе, и о Михаиле Кутузове. Напомню, что слова о русском народе взяты из его известного тоста, а о полководцах – из его обращения 1941 года. То есть Сталин знал, что будет война и что он скажет после Победы.

Итак, и “Завещание”, и текст “встречи” появились во второй половине 1990‐х годов.

Огромную роль в “патриотическом” мифе играют слова Уинстона Черчилля: “Большим счастьем для России было то, что в годы тяжёлых испытаний её возглавлял гений и непоколебимый полководец Сталин. Он обладал глубокой, лишённой всякой паники, логической и осмысленной мудростью. Он был непревзойдённым мастером находить путь в трудную минуту, путь к выходу из самого безвыходного положения… Он принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой. Нет, что бы ни говорили о Сталине, таких история и народы не забывают”. Черчилль сказал это в британском парламенте 21 декабря 1959 года в речи, посвящённой 80‐летию со дня рождения Иосифа Сталина.

Эту речь можно встретить почти во всех статьях и книгах о Сталине. И комментарий: мол, даже такой ненавистник России и СССР воздал должное Сталину! И не приходит авторам книг в голову, что, если хвалит враг – то следует задуматься. Тем более, сегодня, когда ещё все помнят, как Запад хвалил М. Горбачёва. Горбачёв сделал много хорошего для Запада, а что хорошего сделал Сталин для Запада?

В устах врага такая похвала очень странна. Мол, России счастье привалило… Какая-то похвала с двойным смыслом. Но эту речь имело бы смысл обсуждать лишь в том случае, если бы она действительно была.

Но Черчилль этих слов никогда не произносил. Более того, в этот день не было заседания парламента – ни Палаты Общин, ни Палаты Лордов.

Историк Арсен Мартиросян пишет, что данная “речь” представляет собой “творческую переработку” речи, которую действительно сказал Черчилль на заседании Палаты Общин 8 сентября 1942 года, по возвращении из Москвы. “Творческий переработчик” вставил в настоящую речь Черчилля более половины [1].

Но кто был этим “творческим переработчиком”? А. Мартиросян пишет, что впервые эти слова были напечатаны в известной статье Н. Андреевой “Не могу поступиться принципами”, опубликованной в “Советской России” 13 марта