62-я армия под командованием В. И. Чуйкова прославилась обороной Сталинграда

Сам отец Кирилл рассказывал: на фронте часто наваливалось уныние, тоска, возникал вопрос – что дальше?

И вот после освобождения Сталинграда в одном из разбитых домов он нашел старенькое Евангелие. Собрал его по листочкам и стал читать. «И, – говорит, – его слова в меня просто жизнь вселили и надежду. Читая Евангелие, я дал обет, что, если вернусь живым с фронта, буду учиться и стану священником, чтобы служить Богу и благодарить Его за тех, кто остался жив в этой страшной войне. И буду молиться о погибших».

Батюшка к тому времени был кандидатом в члены ВКП(б), и когда встал вопрос о том, что пора уже быть полноценным коммунистом, заявил политруку: «Я верю в Бога, и мои убеждения не позволяют мне быть членом партии». «Политрук, – рассказывал отец Кирилл, – готов был меня растерзать. Ты, говорит, просто мало пороху нюхал, если о Боге рассуждаешь». Отправил его на передовую автоматчиком на танке – а это верная смерть (подробнее см. здесь). Батюшку спас тогда один из командиров, который пристроил его писарем в другую часть. И вместо штрафного батальона Иван Павлов оказался в Калмыцкой степи – их с товарищами послали помогать совхозу на бахчах. «И мы, – говорил батюшка, – отъедались арбузами и дынями».

Помню, как уже в 1980-х годах ездили мы с отцом Кириллом в Крым на поезде. По дороге Москва – Симферополь есть станция Павлоград. Проезжали мы ее часа в два ночи. И батюшка всегда ожидал этой станции. Поезд стоял минут пять, отец Кирилл выходил иногда на перрон, а иногда просто в тамбур и говорил: «Вот здесь проходили мои мытарства». Он не мог это место пропустить, настолько живы были у него воспоминания, переживания душевные.

Потом уже они Украину освобождали, Румынию, Венгрию, где в районе озера Балатон батюшку еще раз ранило. Сохранилась фотография военного времени – он с двумя сестрами в 1944 году. Батюшка заезжал после госпиталя в Москву к Анне Дмитриевне, и они сфотографировались.

А закончил войну отец Кирилл в Австрии. Но их демобилизовали не сразу, а еще перебросили на Западную Украину, и там они несли охрану боевых складов. И батюшка вспоминал: «Сколько тогда наших солдат полегло от рук бандеровцев – вырезали целыми нарядами».

Когда в 1990-х годах стали говорить и писать о том, что защитником дома Павлова в Сталинграде был архимандрит Кирилл (Павлов), сотрудница волгоградского музея-панорамы «Сталинградская битва» Светлана Анатольевна Аргасцева (зав. отделом экспозиционно-выставочной работы музея. – Ред.) поехала в Троице-Сергиеву Лавру и встретилась с батюшкой. И мы после этой поездки разговаривали со Светланой Анатольевной. Отец Кирилл рассказал ей, что воевал в Сталинграде, но в доме Павлова не был. Батюшка произвел на нее очень хорошее впечатление, очень по-доброму, приветливо ее встретил, а через некоторое время и сам приезжал в Волгоград, его подвозили к дому Павлова…

Уже после его смерти, в августе 2019 года, я побывала в Троице-Сергиевой Лавре, поклонилась его могиле, возложила цветы. Для меня важно то, что архимандрит Кирилл воевал, защищал наш город – так же, как и мой родной отец Петр Павлович Селезнев, который похоронен на Мамаевом кургане. Папа работал фальцовщиком на «Красном Октябре», у него была бронь, но он пошел в ополчение и погиб в Сталинграде в 1942 году.

Сама я родилась непосредственно в доме Павлова, на улице Пензенская, 61. В июле 1942 года моя мама, Евдокия Григорьевна Селезнева, была в положении, а на Пензенской улице у ее родителей имелось служебное помещение (они работали там дворниками). Мама забежала к ним, когда услышала взрывы и испугалась: у нее начались роды. По счастью, в одной из квартир находился хирург с Украины по фамилии Гомелев, который и помог маме разрешиться: 16 июля 1942 года на свет появилась я.