– Посмотри, есть ли тут лекарства от триппера.

– Надписи через стекло не видны, – сказал я и добавил:– Надо спросить у дежурного. Кто-то должен здесь быть.

Не снимая автомат, Костя прикладом разбил стекло шкафа. Осколки стекла с резким треском рассыпались вокруг. Казалось, взорвался снаряд. Я оторопело уставился на него: до того неожиданно все это получилось.

– Ты что? Быстро возьми, что надо, и едем.

Среди осколков я нашел красный стрептоцид в двух стеклянных трубочках, марганцовокислый калий, взял кружку Эсмарха с наконечниками для спринцевания, ножницы.

– Больше подходящего ничего нет, – пробормотал я.

– Пошли! – скомандовал он и направился к выходу. Я засеменил за ним, еще не осознав, что произошло и участником чего я оказался. У выхода мы столкнулись с каким-то пожилым человеком, спешившим из глубины двора, возможно, со сторожем.

– Зачем ворвались в поликлинику? Что вам там нужно было? – воскликнул он. – Дверь же закрыта, как вы смели взломать ее?!

– Нужно было, папаша!– ответил Наумов и быстро вышел на улицу, завел мотоцикл. Я едва успел вскочить в коляску, как машина рванулась с места и понеслась в обратный путь. Не мог прийти в себя от случившегося. В руках держал кружку Эсмарха, заполненную наконечниками и лекарствами. Наконец спросил Костю:

– Что же мы натворили, что о нас подумают?

– Война все спишет, – последовал ответ. – Об этом никому ни слова, если не хочешь попасть в беду.

– Какая ты сволочь! И меня втянул в эту мерзость, – только и смог ему ответить.

Было противно от содеянного, от участия в этом, от соприкосновения с Наумовым. Что он за человек? Нам вместе предстоит жить, общаться, воевать. Он на все способен.

– Ладно, чего нос повесил? У меня не было другого выхода. Заразился триппером еще до Костырёва. Обнаружил перед отправкой. Я как-то спросил у тебя насчет лечения, ты сказал, что лечить можешь, но нет лекарств. Вот мы и раздобыли их. Скажи, как лечить?

– Покажи, что там у тебя.

– Я знаю, что такое триппер. Не впервые. Показывать не буду. Расскажи, как лечить?

Я отдал ему кружку Эсмарха с принадлежностями и лекарства и рассказал, как нужно все делать.

– Напоминаю еще раз! Об этом ни одна живая душа знать не должна. Скажешь, если спросят, куда ездил, что возил для оказания помощи красноармейцам разбитой машины не нашей части.

Никто ни о чем меня не спрашивал. После ужина вновь тронулись в путь в южном направлении. Двигались колонной в темноте с выключенными фарами. Подсвечивали дорогу подфарниками, ориентировались на стоп-сигналы впереди идущих машин. Большой помехой была сплошная пыль. Дорогу различали с трудом. Часто останавливались, долго стояли. К рассвету вышли к поселку Зеты.

До нашего прибытия в населенный пункт Зеты там уже сосредотачивались подразделения бригады: штаб и рота управления, танковые батальоны, медсанвзвод. Подтягивался и мотострелковый пулеметный батальон. Совершили они марш своим ходом после выгрузки из эшелонов. И ушли еще дальше на юг в направлении Абганерово. Оставили неисправную технику – колесные машины и несколько танков. Немало автомашин и танков стояло в пути следования, по которому курсировали наши ремонтные группы и восстанавливали их на месте или подтягивали в Зеты, где на западной окраине расположилась рота технического обеспечения. Часть людей рыли укрытия для машин и людей. Каждый получил задание и занимался своим делом.

Недалеко от нас в овраге расположились бригадные склады.

Зеты резко отличаются от Мариновки. Живут здесь в основном калмыки, соответственный и был уклад жизни. Невзрачные домики из кизяка, покрытые глиной сверху, грязные дворы, огороженные заборами из кизяка или глины. Во дворах овцы, коровы, лошади, много детей. Я познакомился с хозяевами дома, калмыками, где развернул медицинский пункт. Жена работала учительницей, сравнительно хорошо говорила по-русски. Муж – на скотоводческой ферме. Не слышал, чтоб он говорил по-русски, как и многие другие в поселке. Не мог или не хотел. Угрюмый, замкнутый, держался обособленно, даже избегал меня. В семье было двое детей-дошкольников. Учительница знакомила с жизнью и бытом калмыков. В отличие от мужа была очень приветлива, разговорчива. Уступила мне самую большую комнату – для приема больных. Но пока основное время я находился в подразделении.