К этому времени на севере для проведения наступления не хватало двух пехотных дивизий, которые могли бы занять Сталинград малой кровью.

В Сталинграде же буквально за несколько часов до последних успешных наступательных действий немцев сопротивление возникало практически на голом месте. На уцелевших фабриках осуществлялась сборка последних танков, оружейные склады опустели, вооружены были все, кто способен был держать оружие в руках: волжские пароходы, флот, рабочие военных фабрик, подростки – все были подняты по сигналам тревоги, предвещавшей надвигавшуюся опасность, всех призывали к сплоченности рев сирен сталинградских фабрик и плакаты. Тысячи рабочих направлялись к сборным пунк там, где получали оружие, и отправлялись на Северный фронт.

В то время как дивизия удерживала заградительный рубеж, линия фронта которого простиралась на двенадцать километров к северу, пять километров по Волге и девять километров по северному краю Сталинграда, части 16-го танкового саперного батальона под командованием лейтенанта Герке, имея несколько легких танков, оснащенных станковыми пулеметами, уничтожила переправившуюся через Волгу боевую группу русских численностью шестьсот человек, которая уже начинала занимать с востока отсечные позиции.

Положение 160-й танковой дивизии становилось критическим, а на шестой день после окружения из-за нехватки боеприпасов очень критическим.

Генерал Хубе созвал своих командиров на совещание, обратил их внимание на приказ Гитлера и, сообщив о сложившейся обстановке, сказал:

– Ситуация с боеприпасами и горючим позволяет нам совершить только один удачный удар в западном направлении. Я решительно против того, чтобы вести бессмысленную борьбу до полного уничтожения нашей части, поэтому приказываю осуществить прорыв на запад. Я несу личную ответственность за данный приказ и сумею оправдать его в соответствующем месте. Я освобождаю вас, господа, от данной вами военной присяги и предоставляю вам право самим решать, взять ли на себя командование вашей частью во время прорыва или передать его офицеру, который к этому готов. Без боеприпасов удерживать позицию уже невозможно. Я действую вопреки приказу фюрера.

Офицеры молчали, и были видны их озабоченные лица, несшие на себе отпечаток прошедших боев. В эти решающие минуты появился офицер дивизионного полка снабжения. Двигаясь колонной, состоявшей из двухсот пятидесяти грузовиков с боеприпасами, горючим и продовольствием и сопровождаемой десятью танками, пришедшими из ремонта, ему удалось при поддержке частей 60-й и 3-й мотопехотных дивизий прорваться через рубежи заграждений русских. Вздох облегчения вырвался у небольшой группы офицеров, собравшихся на это первое совещание. Генерал Хубе сказал:

– Господа, приказ фюрера остается в силе.

Спустя восемь дней германское радио передало для немецкого народа специальное сообщение об этом успехе:

«По окончании данной операции 6-я армия получила прикрытие на правом фланге, угроза нападения с севера была исключена».

Так прозвучали слова комментатора.

Немецкий солдат стоял у берегов Волги.

Наступательное движение танковых и мотопехотных дивизий 6-й армии осуществлялось так быстро, что последующие боевые действия могли быть оценены как удовлетворительные. Падение Сталинграда ожидалось в ближайшее время, а советские войска могли оказать серьезное сопротивление лишь на противоположной стороне Волги.

Во время наступления армии армейский полк связи добрался с опорой для контактной сети до Голубинской – нового расположения командования армии – и установил там коммутационный узел. На время зимы командование армии планировало перенести командный пункт в Нижне-Чирскую, где полк связи группы армий построил еще одну опору и установил прямую связь с Голубинской. Телеграфная связь функционировала на обоих узлах.