«Scheibe!…sich einen ballern…» – Он заставил себя отпустить ручку и, не обращая на немой вопрос глаз водителя, откинулся на пухлую кожаную спинку сиденья.

«Не делаю ли я ошибки? – перед его ледяными глазами вновь проявился образ майора Танкаева, запоминающиеся внешние данные и отличная физическая форма. Пропорциональное телосложение, борцовский торс, длинные мускулистые руки…Вспомнились выразительные тёмные с фиолетовым отсветом глаза, крупные черты мужественного орлиного лица с характерно вырезанными высокими скулами, повадки настоящего дикого зверя, – молчаливого, сильного, дерзкого, а потому загадочного и опасного. Важное в его даровании, – отметил барон, – умение держать паузу в разговоре и самому держаться с огромным достоинством.

«Серьёзный ли он для тебя противник? – Отто вдруг услышал свой внутренний голос. – Вопрос надо ставить иначе: серьёзный ли он актёр, и для какой роли? Для роли моего палача…Хм, он самый что ни на есть серьёзный и опасный противник», – ответил он сам себе. Его мысли прервал вызов рации.

– «Адлер» вызывает «Конрада». Приём!

Водитель сразу протянул рацию барону.

– Wer ist das? Кто это? – властным жаром дышала трубка.

– Das bist du Otto? Weshalb bist du so spat gekommen?1

– «Конрад» слушает. Приём.

– Ты вновь втравил меня в свою игру, «Конрад»? – Отто с порога узнал голос Старины Хубе, он не обещал ничего доброго. – Раньше ты считал меня дураком. Так вот напоминаю: Я следу за каждым твоим шагом…И жду решительных действий. До общевойсковой операции осталось не более получаса. Приём.

– Яволь, экселенс. Мой «зверинец» в полном порядке. Приём.

– Вы должны быть готовы к боевым потерям.

– Я готов, «Адлер».

– В случае удачи, вас ждёт награда, «Конрад». А когда есть почёт и деньги…время и опасность не играет роли, мой мальчик. Приём.

– «Адлер», сколько раз я могу пользоваться этим счётом?

– Пока не кончится предел моего терпения. Приём.

– Как я узнаю об этом, экселенс? – фон Дитц задержал взгляд на сочном огоньке индикатора.

– Если он переиграет вас, «Конрад», и на сей раз…Вы знаете о ком я говорю… Вам лучше, дружище, влепить себе пулю в лоб. Вести из Берлина, увы, не радуют.

– Что ещё?

– В случае проигрыша, нам всем оторвут погоны и головы тоже..

– О, вы сама доброта, chef. А не пошли бы эти умники из Берлина, куда подальше…Здесь, на фронте, мы проливаем кровь и отстаиваем честь Рейха, а не занимаемся шарлатанством за хрустальным шаром…Приём.

– Я процитирую вам лишь известные слова, друг мой: «Главное разоружить противника нравственно. Вот, что первостепенно, сломать их дух.»

– Я знаю вкус сезона, patron. И скорее дам по зубам святому Патрику, чем дам себя провести. Вернее дам ему выиграть в нашей игре.

– Я ещё раз спрашиваю…Вам ясен приказ, «Конрад» Что? Не нравится приказ?

– Приказ не девушка, что бы нравиться.

– Зер гуд. Дельный ответ, «Конрад». С девушками и вправду, случаются недоразумения. Так держать. И да прибудет с вами Бог. Конец связи.

Фон Дитц положил трубку в гнездо аппарата, подмигнул водителю и, тая улыбку, спросил:

– А тебе, приятель, нравится смерть?

Водитель дёрнул кадыком, не зная что ответить начальству.

– Почему нет? – штандартенфюрер открыл дверь броневика и, ставя сапог на землю, сказал: – Зря…Она прекрасна, солдат. Об этом писали великие философы…Ею любовался Александр Македонский, Цезарь, Карл Великий. Наполеон, Бисмарк…Впрочем, тебе это не понять. Воюй честно, живи долго и сыто, солдат.

* * *

– Связь с правым берегом, товарищ политрук. Генерал Березин…Второй раз набирает!.. – громко взывал связист, дёргая в отчаянье губами. – Срочно требует найти комбата Танкаева!