Что же оставалось делать Рокоссовскому? Только одно – по-прежнему, «не боясь ответственности», добиваться использования «в нужный момент всех сил и средств для достижения победы», стараясь избежать катастрофы. А она, по всем выводам, которые могли бы вытекать из реальной оценки обстановки, была почти неизбежной.

Поздно вечером командир батальона, оборонявшегося на левом фланге сводного полка Московского Краснознамённого пехотного училища, срочно собрал командиров рот в штабе, расположенном в добротно оборудованной землянке.

Первым прибыл высокий подтянутый лейтенант, даже здесь, в невероятно тяжёлой фронтовой обстановке, выглядевший молодцевато, по-кремлёвски. Откинув полог, он доложил о прибытии и расстегнул полушубок. Сверкнули на гимнастёрке орден Красной Звезды и медаль «20 лет РККА». Орден получил уже на фронте, а вот медаль – тоже награда почётная: и в предвоенную, и в военную пору, и даже в первые послевоенные годы носили её с гордостью командиры всех степеней, ведь она говорила о том, что обладатель её в армии далеко не новичок. К тому же в ту пору медалей было не так много, да и награждались ими в начальный период войны не часто.

– Командир роты лейтенант Порошин, – не дожидаясь доклада прибывшего, сказал комбат незнакомому майору, сидевшему за сложенными один на другой ящиками из-под патронов, служившими чем-то вроде стола. Перед майором была развёрнута рабочая карта с нанесённой тактической обстановкой, полуосвещённая самодельным светильником, мерцавшим на поставленном рядом ящике.

Майор сказал:

– Садись, лейтенант, поближе к карте.

– Садись, садись, – кивнул комбат. – Сейчас прикинем, как помочь соседям.

Когда собрались все ротные, командир батальона капитан Серёгин представил майора с усталым, обветренным лицом, сидевшего в углу землянки у небольшой печурки с потрескивающими головешками. Отогревался после неблизкого пути по морозу.

– К нам прибыл заместитель начштаба стрелкового полка, нашего соседа слева, – объявил комбат. – Прибыл за помощью.

Ротные с интересом посмотрели на майора, ожидая, что он скажет.

Майор встал и оказался невысоким, плотно сбитым немолодым уже человеком, лет на вид сорока пяти. Что ж, штабные командиры, особенно из дивизии, прибывшей из Средней Азии, могли быть и таковыми – есть должности, на которых подолгу засиживаются те, кто прирос к штабной работе, полюбил её. Являясь отличными штабистами, они не всегда могут стать столь же хорошими командирами. Вот и служат там, где определила судьба.

– Майор Алексеев, – представился гость. – Беда у нас, товарищи кремлёвцы. Большая беда. Выручайте. Нынче под вечер, уже в сумерках, немцы неожиданно атаковали наш батальон, что обороняется на правом фланге, то есть соседний с вами, и прорвались… Не ожидали мы. Не очень-то любят они по ночам воевать. Но прорвались, гады, и продвинулись километра на два в лес, что у нас, почитай уж, в тылу… Ну а утром… Утром сами знаете. Подтянут резервы и…

Майор махнул рукой, прибавив с горечью:

– А у нас и резервов нет.

– Нам предстоит, – сразу, без всяких предисловий, заговорил комбат кремлёвцев, – скрытно выдвинуться к лесу, окружить гадов, забросать гранатами и переколоть штыками. Всех до одного. Этот батальон из эсэсовской дивизии. Головорезы.

Раскрыв рабочую карту командира, он попросил подойти всех поближе и поставил боевую задачу, уже по всей форме, указав сведения о противнике, обрисовав обстановку и сообщив прочие предусмотренные детали.

Майор Алексеев прибавил, что специально подготовленный отряд из его полка будет ждать сигнала кремлёвцев, когда те выйдут на рубеж перехода в атаку, чтобы отрезать немцам пути отхода.