К началу нового века в Российской империи насчитывалось уже не менее ста политических убийств. Затем их темп возрос, так как убийцы-террористы стремились к тому, что они называли дезорганизацией, – провоцируя полицию на аресты и кровопролитие, что, согласно извращенной логике террористов, должно было раскачать общество и поднять его на восстание. Следующим погибшим членом царской семьи стал московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович, младший сын Александра II (и дядя Николая II), в 1905 году убитый при взрыве бомбы внутри стен Кремля. Вплоть до того года политика в России, по сути, оставалась нелегальным делом: политические партии и профсоюзы были запрещены; наличие цензуры резко сокращало возможности для политического дискурса, помимо швыряния гранат в экипажи должностных лиц, которых при этом разрывало на куски. (Пальцы великого князя Сергея Александровича были найдены на крыше соседнего здания [270].) В ответ царские власти реорганизовали тайную полицию, создав новый грозный орган, Охранное отделение, которое террористы тут же окрестили охранкой. Разумеется, не только Россия, но и европейские династии (французские Бурбоны, австрийские Габсбурги) внедряли практику полицейского надзора, то есть использования института полиции в целях контроля над обществом; по сравнению с аналогичными европейскими учреждениями российская тайная полиция была не особенно одиозной [271]. Охранка осуществляла перлюстрацию почты посредством секретных «черных кабинетов» – созданных по образцу французских cabinets noires, – сотрудники которых вскрывали на пару письма, проявляли невидимые чернила и взламывали шифры революционеров (если те ими пользовались) [272]. Начальники российской полиции неизбежно сталкивались с тем, что их переписка тоже перлюстрировалась, и некоторые царские чиновники завели привычку отправлять третьим лицам письма, в которых они беззастенчиво льстили своим начальникам [273]. Несмотря на то что охранка работала бок о бок с традиционным российским Департаментом полиции и Отдельным корпусом жандармов, в обществе она так и не получила той известности, которая имелась у ее более обеспеченного французского аналога [274]. Однако тайна, окружавшая охранку, играла ей на руку.

Многие сотрудники охранки имели хорошее образование, составляя своего рода «полицейскую интеллигенцию», и собирали библиотеки революционных трудов с целью дискредитации взглядов революционеров [275]. В своей работе они использовали новейшие достижения зарубежных коллег, по примеру лондонской полиции взяв на вооружение книгу Э. Р. Генри об отпечатках пальцев и позаимствовав у немецкой полиции методы ведения картотеки [276]. Впрочем, борьба с террором оказалась грязным делом: иногда охранка сталкивалась с необходимостью позволять террористам осуществлять задуманные ими покушения с тем, чтобы полиция могла по возможности накрыть всю террористическую сеть [277]. Более того, многие осведомители охранки сами совершали политические убийства с тем, чтобы доказать революционерам, что им можно доверять и не лишаться возможности доносить о замыслах террористов. Царская полиция, участвуя в убийствах других царских чиновников, марала свою репутацию и обостряла трения между соперничающими политическими кланами. В результате руководство охранки само попало под полицейский надзор, хотя негодяев в его рядах нашлось меньше, чем тех, кто был убит своими собственными агентами-ренегатами [278]. Кроме того, охранка ощущала презрение со стороны царя Николая II, который почти никогда не удостаивал начальника охранки аудиенций