– А сколько их, ну… семей этих ящеров, кто они?– Спросила Ракель Самуиловна.

– Мы вам ничего сказать не можем, – отвечал Ян Карлович,– мы и так вам много сказали, учитывая ваши заслуги, и надеясь на вашу сознательность и готовность сотрудничать.

– Что ж, и на том спасибо,– отвечала Ракель Самуиловна.

– Товарищи,– крикнул в коридор Эгунд.– Идите сюда.

Буханкин и Тыжных тут же явились. Замерли в ожидании.

– Ставлю задачу, с головы этой прекрасной женщины не должен упасть ни один волос, вы поступаете в охранение. Пока не найдём автомобиль на котором её сюда привезли, или шофёра этого автомобиля. – Говорил товарищ Эгунд.– Возьмёте мой автомобиль. Найдёте тихое место, о котором доложите лично мне, и будете спокойно ждать приглашения на просмотр. Как она что-то опознает, вы проводите товарища Катю до места её проживания. Задача ясна?

– Предельно ясна,– отвечал товарищ Буханкин.

– Есть, беречь товарища Катю.– Говорил Тыжных.

– Идите, и будьте внимательны, товарищи.– Сказал товарищ Артузов.

Памятник Александру II, да и другим старорежимным угнетателям в Кремле были давно снесены. Везде царила суета обустройства, новые власти приспосабливали собственность царей-эксплуататоров для нужд новой пролетарской власти.

Столовая, что в Грановитой палате, уже работала с половины седьмого утра . Товарищ Сталин, просидевший всю ночь за работой, ходил туда выпить чая и съесть что-нибудь. Он готовился к важному заседанию. В городские партийные структуры он готов был представить ряд кандидатур, проверенных партийцев. Он надеялся, что партийный пленум, а затем и ГорСовет одобрит его кандидатуры.

Он поднялся в здание Большого Кремлёвского дворца на третий этаж и шёл в полном одиночестве вдоль бесконечных огромных окон, ещё раз обдумывая доводы для прений, если прения конечно случатся. Он раскурил трубку и продолжил движение, когда услышал за своей спиной быстрые шаги. Сталин был удивлён. Рано ещё для советских и партийных работников. Ночь и раннее утро было его время, время, когда можно работать в тишине и спокойствии. Товарищ Сталин обернулся и увидал суетливого человека с котомкой, он догонял Сталина и ещё издали стал кланяться ему и прижимать руку к сердцу.

Такое поведение было неестественным в этих стенах, Иосиф Виссарионович остановился, стал глядеть на приближающегося человека, попыхивая трубкой. И когда тот приблизился, спросил, с характерным акцентом:

– Вы ко мне, товарищ?

– Как я рад, как я рад, товарищ Сталин, что нашёл наконец вас.– Запыхавшись говорил молодой человек.

– Чем могу служить?

– Моя фамилия Хрущёв, мы с вами воевали на одном фронте.

– На каком?– Не мог вспомнить Иосиф Виссарионович.

– На Царицынском, я там комиссаром был. В семьдесят четвёртом полку. Не помните меня? Я-то вас прекрасно помню, вы уж как скажите на совещании, так… Что аж кровь…

– Чем я вам могу служить? – Прервал его Сталин.

– Товарищ Сталин, я по поводу должности, сейчас я на Украине живу,

партсекретарь техникума в Юзовке. А хотелось бы большой работы, размаха, и чтобы здесь была, в Москве. Я тут в Москве себя так прекрасно ощущаю, прям горы готов сворачивать, дайте мне горы посворачивать. Я согласен на самую мелкую должность, и вы не пожалеете, товарищ Сталин.

Человек был суетливый и казался Сталину не серьёзным:

– Дворником пойдёте? Фронтом работ и масштабом мы вас обеспечим, горы для вас найдём, товарищ Хрущёв. Москве нужен ваш размах. Хорошие дворники нам необходимы.

– Дворником?– Хрущёв осёкся.– Как дворником, я ж партработник? Я ж с вами на Царицынских фронтах…. Я…

– Партработник?– Сталин смотрел с прищуром.– А чем же вам, товарищ Хрущёв, ваше место не нравится.