К этому же времени, товарищи, мы имели на руках постановление почти всех– если не ошибаюсь, то решительно всех– центральных комитетов крупных коммунистических партий Запада и Востока, которые также не считали возможным дальнейшее пребывание Зиновьева во главе Коммунистического Интернационала.

Вот к этому, в общем, сводились все организационные решения, которые были приняты на последнем нашем пленуме. Необходимо также оговориться, что оппозиция, вернее вожди оппозиции, выступили на этом пленуме для нас– по крайней мере для меня – совершенно неожиданно. Они изобразили дело так, что как будто бы ничего и не произошло. Ну, заходили на «Авиаприбор», посетили Путиловский завод, развернули неслыханную агитацию против Центрального Комитета партии, признали, что они ведут систематический фракционный подкоп под ЦК партии; все это было… «…Но ведь потом, – говорили они, – мы признали все эти ошибки, мы почувствовали ту громадную тревогу, которая охватила партию, мы почувствовали все те последствия, которые могут проистекать из дальнейшей фракционной борьбы, и поэтому вовремя отказались от всех фракционных методов работы».

Они пришли на пленум и сидели, как турецкие святые, как будто бы в партии ничего не случилось. Они заявили, что и в дальнейшем готовы идти на всяческие миролюбивые шаги.

«Мы имеем, – говорили они, – кое-что добавить, два-три-четыре пункта к тем тезисам, которые представил т. Рыков по хозяйственному вопросу, но, принимая во внимание наше миролюбие, мы и от этого можем совершенно спокойно отказаться. Мы даже можем не выступать на настоящей конференции по вопросам хозяйства, по вопросам профессиональных союзов».

Троцкий, с несвойственной ему скромностью, попросил разрешения Объединенного пленума изложить свою точку зрения по тем вопросам, которые были затронуты в тезисах товарища Сталина. Главное, он хотел объясниться по поводу того пункта, где указывается на то, что оппозиция заражена социал-демократическим уклоном.

Я думаю, что Объединенный пленум поступил совершенно правильно, вынеся известное вам решение.

Вы, конечно, понимаете все значение и всю глубину вопросов, стоявших на XV партконференции. Мы не имеем никакой возможности в деталях и подробно знакомиться на сегодняшнем собрании со всеми работами и решениями конференции. Я думаю, что нам придется волей-неволей ограничить свою задачу, и ограничить ее чрезвычайно существенно, изменив и порядок изложении я вопросов, которыми мы занимались, и не вдаваясь в детали этих вопросов. Я думаю, и нужды в подробном освещении всех вопросов особенной нет, потому что все это, за исключением только некоторой части, уже опубликовано в печати…

На всех деталях работы конференции остановиться нет возможности. Однако нельзя обойти крупнейшие вопросы – в частности, вопрос о строительстве социализма в нашем Советском Союзе.

Прежде чем перейти к этому вопросу, я должен сделать некоторое отступление. Когда вы будете внимательно читать материалы XV конференции, вы там заметите, если не ошибаюсь, что, кажется, в речи Каменева, проскользнула такая мысль: «почему, в сущности говоря, этот вопрос сейчас возник?»

Ведь это и в самом деле с первого взгляда может показаться странным. Мы отпраздновали уже девятую годовщину Октября, девять лет мы строим социализм, и вот теперь, в начале уже десятого года, занимаемся вопросом о том, можно ли в самом деле строить в нашем

Советском государстве социализм, или нужно об этом деле еще подумать.

Что вопрос этот ставился и раньше, я думаю, все вы знаете.

Всякий, кто внимательно читал сочинения Ленина, знает, что Владимир Ильич этот вопрос не раз ставил и неоднократно к нему возвращался. Но никогда этот вопрос не приобретал еще такой актуальности, какую он приобретает сейчас, и это, конечно, не случайно.