Вот как пишет Королёв с полигона когда пришло известие о смертельной болезни Сталина. Не на партсобрании выступает с дежурными лозунгами, жене пишет в частном письме.

"Тревога не оставляет сознание ни на минуту. Что же с ним, Сталиным, будет и как хочется, чтобы всё было хорошо."

А вот через день, в таком же письме жене:

"Так нестерпимо больно на сердце, в горле комок, и нет ни мыслей, ни слов, чтобы передать горе, которое нас всех постигло. Это действительно всенародное, неизмеримое горе – нет больше нашего родного товарища Сталина. Самый простой, самый маленький человек мог к нему обратиться и всегда получал просимую помощь. Сталин – это свет нашей жизни!"

Думаете, опять для красного словца? Сравните высказывания о смерти Сталина писателя Эренбурга или доктора Мясникова. Те чуть ли не чечётку от радости на гробе вождя отбивают. Нет, Королёв пишет крайне искренне о глубоком личном горе. Можно ли так писать о человеке, невинно по своему капризу отправившего ближайших коллег к стенке, а тебя самого на Колыму? Решайте сами.

В дневнике от девятого марта, уже не для жены, а только чтобы выплеснуть горе, для себя великий конструктор Королёв напишет:

"Слушали по радио похороны товарища Сталина. Как страшно тяжело. Я плакал. Добавить нечего. Наш товарищ Сталин будет вечно жить с нами."

Но нет, в передаче про такое не рассказывали. Рассказывали про железные прутья и расстрельные списки ни за что. Такая вот у них реальность. Альтернативная.

"А Вам, товарищ, я настоятельно советую на Политбюро с такими ответами не приходить!" – так Сталин подытожил долгое обсуждение новой конструкции танковой башни. Вспоминал об этом выдающийся академик-атомщик Василий Семёнович Емельянов. Дело в том, что будущий атомный эксперт как раз и сварил броню для той башни.

К большому сожалению, сегодня мало кто помнит, кем был Емельянов, а ведь дядька совершенно удивительный. Начиналось вполне обычно.

Отец – плотник из городка под Саратовом. Самому Василию довелось повоевать в Гражданскую за Бакинскую коммуну. Потом служил красноармейцем.

В двадцать первом поступил в Горную академию. Горел желанием учиться на металлурга, специальность стране очень нужная, а старые секреты металлического дела рассосались вместе с царскими инженеришками.

Одна из любимых книжек детства – "Старая крепость". Она как раз про это – вот завод, до Революции лил чугун. Да только все секреты в голове одного инженера, а тот оказался прихвостнем хозяина. С ним и слинял за границу. А литейное дело непростое – попробуй нащупать рецепт ковкого чугуна, к примеру!

После академии Василий поступает работать в Московский институт стали. Но он – вовсе не кабинетный учёный. Емельянов с нуля создаёт новый процесс изготовления ферромарганцев. А потом едет проектировать новый завод невиданных сплавов в Запорожье.

Советской власти остро требуются лёгкие и особо стойкие стали. Броня требуется для самолётов и танков. Потому что на Западе один броневой лист тянет по цене на целый паровоз. Василия посылают на два года в Германию. Стажироваться на заводах всемирно известного оружейного концерна Круппа. Времени немного – после возвращения не отчёты о командировке писать, а создавать уже свою, Советскую броню.

Впрочем, командировка затягивается ещё на год. Советские дипломаты договариваются, чтобы Емельянову дали возможность поработать на главном заводе Круппа в Берлине. По возвращении сразу же направлен строить завод особых сталей в Челябинске. В тридцать четыре года уже щеголяет корочками профессора и доктора наук. Заслуженно – завод запущен и выдаёт отличные стали.