Другим видом информации было его практически энциклопедическое знание биографии и трудов Сталина. Григорьев не только снабжал меня ссылками на книги и статьи, но и безудержно сыпал цитатами, которые, казалось, знал на память. Эта вторая категория информации натолкнула меня на мысль о, так сказать, программной части нашего предприятия. В электричке народ всего-навсего клюнул на мою спонтанную, неподготовленную речь. Что-что, а уж выступать на публику я умел в совершенстве: многочисленные судебные заседания даром для меня не прошли. Но в масштабах страны такая тактика явно не годилась. Нам требовалась мощная рекламная акция и широкое освещение в СМИ. Под это еще предстояло разработать проект самого музея и его наполнения. Все нужно было делать правдиво, добротно, быстро, чтобы нам верили и воспринимали нас всерьез. Вскоре я столкнулся с банальной нехваткой времени, преодолеть которую в одиночку мне представлялось невозможным.

Как только проблема стала для меня очевидной, я подошел с ней к Григорьеву. Он выслушал со своим всегдашним беззаботным видом и спокойненько выдал:

– А кто же вам мешает нанять помощника?

Больше он ничего не сказал, а собрался и ушел по своим делам.

Я принялся соображать, кого можно привлечь. Вся моя карьера была построена на основе одного принципа – доверяй только себе. Повсеместно ему следуя, я собирал вокруг себя хороших исполнителей, не обремененных способностью к глубокому самостоятельному анализу и прочим вредным вольнодумствам. Сейчас такой метод не годился. Мне было необходимо не просто избавиться от рутины, а заиметь надежного компаньона. Это было гораздо сложнее. После долгих размышлений я пришел к выводу, что среди моих знакомых имеется только один подходящий человек. Взвесив все за и против, отложив все дела, я и отправился к нему на следующее же утро.

– Самохин!? – Она явно была удивлена. Именно удивление не позволило ей тут же закрыть дверь у меня перед носом. Осознав это, она, не вполне владея собой, спросила:

– Что тебе нужно?

– Мне нужна твоя помощь, – просто ответил я.

Вообще, в отношениях с Галиной лукавить было не то что невозможно, но еще и вредно: она чувствовала ложь издалека. Понимая это, я долго колебался, прежде чем обратиться к ней.

– Помощь в новом грязном деле? Кого на этот раз ты будешь обкрадывать? Детей? Стариков? Инвалидов?

Я прекрасно понимал, что минимум одна из этих названных категорий и будет основным, так сказать, спонсором, потому с ответом несколько замешкался.

– Вот видишь, – с сожалением в голосе опередила она мой ответ. – Я не буду больше работать на тебя.

И она потянулась, чтобы закрыть дверь, и закрыла бы, если бы я не подставил под нее плечо. Опешив от такой наглости, Галина отступила на шаг и осталась стоять в плотно запахнутом халате на пороге своей маленькой квартирки, хрупкая и женственная, но с глазами злыми и полными отвращения. Руки скрещены на груди. Я окинул ее внимательным взглядом с головы до ног, а потом, собравшись с духом, легонько отодвинул в сторону и прошел внутрь.

– Я, кажется, не приглашала тебя! – раздался ее гневный возглас. – Пошел вон!

– Не кричи, – постаравшись придать своему голосу максимум спокойствия, уверенно сказал я. – Я всего лишь хочу поговорить. – Не дожидаясь реакции, скинул туфли и, быстро осмотревшись, направился туда, где, по моему мнению, должна была располагаться кухня.

К моему удовлетворению, за спиной послышался звук запираемой двери. С направлением я тоже не ошибся. Она в два шага нагнала меня и теперь следовала за мной по пятам. Вручив принесенный с собой пакет со всякой всячиной ей в руки, я вымыл свои и принялся хозяйничать. Наполнил чайник и поставил его на плиту, отыскал сковороду; сокрушенно покачав головой, осмотрел содержимое холодильника, вымыл одиноко стоявшую в раковине чашку. Галина все это время с мрачным видом наблюдала за мной.