Это положение с заработками, жильем и правами рождало психологическую беспросветность, дикие выходки, драки, пьянство, толкало часть рабочих в преступный мир на грабежи и воровство. Из развлечений для них самым доступным и распространенным была выпивка в кабаках, тем более что литр водки стоил в 1913 году 17 копеек.

В питании подавляющее большинство россиян тоже далеко отставало от развитых стран. Да и от физиологической нормы. По данным исследователя этого вопроса Н. Мендковича, потребление мяса в 1910 году даже у крестьян составило 51 грамм, молокопродуктов —365 граммов, овощей – 141 грамм, яиц – 27 граммов в сутки, что в 2—3 раза меньше, чем Европе. Основной пищей были хлебопродукты (855 граммов) и картофель (366 граммов). С началом мировой войны потребление мяса сократилось на 57%, жиров – на 15%, картофеля – на 8%, хлеба – на 6%. Неслучайно с началом мировой войны у многих призывников обнаружился явный недовес, что отразилось на боеспособности армии, а некоторые призывники лишь в армии впервые узнавали вкус мяса.

На этом фоне как издевательство читаются регулярно публикуемые в газетах меню ресторанных блюд того времени для высших сословий со всякими осетринами, стерлядками, кулебяками, рябчиками, ананасами и французскими булками… Это был один полюс российской действительности, на котором пребывали не более десяти миллионов россиян. На другом полюсе около сотни миллионов. Они мрачно пели: «Мрет в наши дни с голодухи рабочий…» и «Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов…».

Росла волна забастовок и протестов, которые неизменно подавлялись силой полиции, жандармами и даже пулями.

Рабочим и другим обездоленным сочувствовала совестливая интеллигенция. «Пусть сильнее грянет буря!» – писал в то время Максим Горький, хотя, когда она по-настоящему грянула в 1917, он даже испугался. Но тогда, в 1905 году, в статье «По поводу» Горький констатировал сущность российских порядков: «Мы живем в стране, где людей до сего дня забивают палками до смерти, бьют по лицу ради забавы, где нет предела насилиям над людьми, где формы мучений разнообразны до отвращения, до безумного стыда. Человек, которого в участке топтали ногами, становится способен топтать ногами подобного себе».

Продолжительность жизни российских мужчин в 1910 году составляла 32 года, тогда как в Англии и США – 50 лет, в Германии – 49 лет, во Франции – 47 лет, а смертность тоже была значительно выше, чем в Европе.

Расходы на образование составляли в среднем 21 копейку на человека, тогда как в Англии примерно 2,8 рубля, во Франции – 2,1 рубля, в Пруссии – 1,8 рубля. Основная масса крестьян была неграмотной. Уровень грамотности рабочих был несравненно выше, чем у крестьянства, хотя образование они получали, как правило, внешкольное. В гимназии и тем более вузы путь им был закрыт. В целом, к 1913 году грамотным в России было всего лишь около 30% населения, тогда как в развитых странах – около 90%.

Церквей в России было больше, чем школ.

Первая мировая война резко ухудшила и без того сложное положение большинства народа. Около 40% мужчин забрали на фронт, причем 60% из них из села. Кроме того, из деревни реквизировали 2,6 миллиона лучших лошадей. Резко поднялись налоги, а цены выросли к уровню 1914 года на 200—220%. Соответственно, выросла и спекуляция. Ежегодно по полицейским сводкам происходило от 50 до 70 «торговых погромов», когда женщины-солдатки громили лавки торговцев, взвинтивших цены.

Первоначальный патриотический подъем, когда почти все политические партии выразили поддержку царю и правительству в борьбе против «тевтонца», быстро стал таять уже в 1915 году. Провал наступления в Восточной Пруссии, гибель корпусов Самсонова и Ренненкампфа, нехватка снарядов и патронов, современных систем вооружения отрезвили многие головы. Наступление Германии с захватом многих областей показало плохую подготовку к войне и неспособность царской власти мобилизовать фронт и тыл.