Этнограф попытался вернуться, но Олег оттащил его обратно:

– Далеко собрался?

– В чум, успокоить ненцев, – со страхом отвечал Петро.

– Ты никуда не пойдешь, пока я не прикажу, сукин ты сын! – ругался Олег.

Петро оказался в безвыходном положении. Русские обсуждали дальнейшие действия, а он стоял там, будто со связанными руками. Даже если бы он смог дойти до ненцев, то не знал бы, что делать, ведь у него не было никаких аргументов, чтобы успокоить обе стороны.

«А если бы, – рассуждал Петро сам с собой, – …они пришли к pax armata, то есть, к миру, основанному на равновесии оружия с обеих сторон».

– У обеих сторон есть огнестрельное оружие, мы в тупике! – крикнул Петро. – Конфликт между вами будет смертоносным! Мы завязли в войне… в холодной войне, – заключил этнограф, имея в виду арктический климат.

Мужчины молча посмотрели на Петра. Олег что-то прошептал им, кивнул головой, и Петру это показалось похожим на смертный приговор.

«Все, сейчас они меня расстреляют!» – думал бедный этнограф, он уже сбился со счета, в который раз за этот день чувствуя приближение смерти.

Но русские просто отвернулись и пошли прочь, оставив ничего не понимающего Петра одного.

«Неужели они сдались и решили уйти?» – недоверчиво думал он.

– Куда вы? – спросил этнограф, игнорируемый удаляющейся бандой. Он оглянулся на чум и пожал плечами. А когда снова посмотрел в сторону русских, те уже шли к саням, запряженным оленями, на которых они приехали. Петро вздыхает с облегчением, обрадованный, что ситуация разрешилась сама собой, без резни и жертв, если не считать безрассудного Василия, который погиб из-за собственного упрямства. С другой стороны, проблема ненцев не разрешилась, а он не хотел оставлять их на произвол судьбы. Сколько бы он ни искал помощи с континента, или даже из столицы, она бы добралась слишком поздно, а поселение может просто исчезнуть, уничтоженное русскими либо безжалостной природой.

Свист кнутов и топот оленей, стремительно летящих в его сторону, вырвали Петра из вихря мыслей. Только завидев их, мчащихся на полной скорости, этнограф отпрыгнул в сторону и упал в снег, но еще успел заметить, как бандиты с разбега седлают оленей, пригибаясь так, что издалека всадников почти не видно. Олени неслись к чуму сломя голову, поэтому напасть на мужчин, практически скрытых от глаз противника, было еще сложнее. Стрелять в них тоже не выход; тем более, для народа, который с древних времен живет благодаря оленеводству, ранить этих животных – нелегкое решение.

Пока олени приближались, ненецкие стрелки целились в живые мишени, опасаясь борьбы, которая последует сразу после прибытия банды. Сэвте удалось сбить выстрелом одного из моряков, который сразу же упал и за несколько секунд был затоптан оленями. Русские пытались стрелять на скаку, но помимо неудобного положения, в котором они находились верхом – практически лежа, им мешало еще и то, что небо становилось все темнее. Мюсена выстрелил в воздух, чтобы испугать оленей, и некоторые из них разбежались, но те, что были оседланы врагами, продолжали нестись вперед, подгоняемые мужчинами. Теперь можно было яснее увидеть живые мишени, и Мюсене удалось сбить еще одного всадника, к сожалению, смертельно ранив несшего его оленя. Русский упал, успев выхватить винтовку и заняв позицию стрелка, но прежде, чем успел что-либо предпринять, получил смертельную пулю от Хадко.

В этот момент сильный взрыв разрушил часть чума: это Олег воспользовался суматохой, чтобы напасть на поселок, бросив взрывчатку. К счастью, он промахнулся и не попал прямо в чум. Или он хотел просто напугать ненцев? Только Петро подумал об этой возможности, как Сэвтя упал замертво, сраженный пулей в голову. Хадко закричал в отчаяние и бросился на помощь другу, но другая пуля задела его плечо. Мюсена старался прикрыть земляка, но даже защищаться самому от нескольких нападающих уже было очень трудно. Хадко снова взялся за винтовку и гневно стрелял в русских, убив еще одного, приближавшегося к траншее, но остался без патронов. Он схватил свое копье, лежавшее сбоку, и побежал в атаку, прежде попросив Мюсену прикрыть его. Мюсена восхищался храбростью молодого воина, который, словно одержимый, бежал добить уже подстреленного им русского. Тот еще шевелился, пытаясь добраться до своего ружья. Хадко подпрыгнул и ударил его копьем в спину изо всех сил, затем вытащил свое оружие и побежал к следующей «мишени». Мюсена заметил, что один из врагов, совсем недалеко от Хадко, пытался выстрелить в него.