Обе партии приводили весомые доводы, спорили, не жалея сил, но при этом предпочитали помалкивать о скрытых мотивах. А таковые, несомненно, имелись у каждой из сторон. Профранцузская политика Джефферсона имела немало сторонников среди жителей приграничных штатов, которые давно уже с вожделением поглядывали в сторону неосвоенных западных территорий. Они рассчитывали, что французская военная авантюра существенно облегчит им задачу. Англия и Испания будут вынуждены сконцентрировать внимание на Европе, ослабив позиции на Североамериканском континенте и волей-неволей открыв путь на Запад для тысяч и тысяч американских переселенцев. В свою очередь, судовладельцы и торговцы поддерживали пробританскую политику Гамильтона, поскольку она идеально соответствовала их нуждам. Британия по-прежнему оставалась главным торговым партнером Соединенных Штатов. Она безотказно (и практически в любых масштабах) потребляла все, что Америка могла предложить на продажу, а взамен поставляла готовую продукцию всевозможных мануфактур, в которой так нуждались американцы. Таким образом, хорошие отношения с Британской империей сулили постоянную занятость и немалые прибыли всем, кто был связан с торговлей и транспортировкой грузов.

Каждая из заинтересованных сторон пыталась приукрасить европейских союзников, чтобы склонить на свою сторону общественное мнение. Демократы-республиканцы пытались всячески замаскировать и приуменьшить кровавые деяния Французской революции. Они предпочитали не говорить о радикальном перевороте якобинцев, о пленении и последующей казни королевской четы. Совсем уж несподручно было поминать террор 1792–1794 годов и войны, которые Франция вела с Великобританией, Испанией, Австрией и Пруссией. Ситуация еще больше осложнилась в 1793 году, когда в Штаты пожаловал с визитом французский дипломат Эдмонд Жене. Он без всякого стеснения напомнил американцам об их обязательствах согласно договору 1778 года и призвал к участию в военной кампании против Британии и Испании. И снова – в который уже раз – американское общество оказалось расколотым надвое реакцией на это воззвание. Члены демократических обществ, которые с самого начала радостно приветствовали Французскую революцию, поддержали Жене, в то время как со стороны федералистов посыпались насмешки и издевательства. Нимало не смутясь, ретивый французский посланник продолжал агитацию даже после того, как президент Вашингтон официально объявил, что Соединенные Штаты будут придерживаться «мирного и беспристрастного курса». В конце концов гражданин Жене пустился во все тяжкие: занялся подготовкой американских каперов для нападения на английские суда; попытался снарядить военную экспедицию с территории США, но потерпел неудачу; и окончательно дискредитировал своих покровителей (в первую очередь Джефферсона) «неприличными» нападками на правящую администрацию.

Тем временем федералисты тоже чувствовали себя в высшей степени неуютно в связи с неразумным (чтобы не сказать вызывающим) поведением своих британских протеже. Казалось, те делали все, чтобы разжечь антибританские настроения в Соединенных Штатах. Англичане силой удерживали за собой форты на северо-западных территориях, провоцировали столкновения между индейцами и белыми поселенцами, запретили Американской республике торговать с Вест-Индией, захватывали американские суда и проводили насильственную вербовку их матросов в британский флот. В такой ситуации президент Вашингтон решил повести наступление на дипломатическом поприще, спасти путем переговоров то, что невозможно было отстоять силой.