А вскоре, любимый, его страстно любящий сынулька уехал с матерью, пропал, исчез из его жизни в далеких-далеких краях. А жуткий сон не тускнел в памяти, заглядывал частенько и палачески сладострастно смаковал его неизменное страдание, боль вскрывающейся раны…

Ну, довольно, прикрикнул на себя Ванек мысленно, рассопливился ты что-то ноне, парниша, не на шутку, это ни к чему, это надумано, это услада бесу. Терпение и труд все перетрут.

На некоторое время они с Данилкой увлеклись просмотром файлов фотоаппарата и сканера Бармена Мини Хаузина, пробовали сканер на себе. Занятие это им показалось увлекательнейшим, фиксируемые картинки могли поспорить в фантазии с самыми изобретательными художниками, ошеломляли выдумкой и находки Бармена. Но надо было вершить и черновую работу, и Ванек принялся за разборку диктофонных наговоров Мини Хаузина

Записи эти обрабатывать было одно удовольствие, мужик он оказался любознательный и нестандартный. То и дело Ванек широко улыбался его находкам и восхищенно качал головой – родственная душа, творец и жаднючий жизнелюбец.

«БАРМЕНАРИЙ», озаглавил Ванек спецтетрадь и начал запись. Казалось бы, хаотичная мозаика, сумбур исковерканных словечек, жаргон, пестрое лоскутное одеяло своих и чужих мыслей, а из ткущегося полотна неодолимо пёр сам Бармен, колоритный неунывайка и хохмач, серьезный и степенный академик, мужчина неопределенного возраста, мудрец и философ, авантюрист и степенный апостол Дела, которому положил всю свою жизнь. Итак, его первая небольшая подборка, какими мы станем заканчивать каждую из глав.

«Анатомия Анатолия.

Хвала тебе халва волхвов мудрости.

Оналолизация – сестра канализации.

Ори сто крат, аристократ.

Ба! Авария! В брызги пива пузырь «Бавария».

Ему 50, он – полуровесник веку.

«Поносить» (ударение на втором «о») недаром совпадает с «поносить» (ударение на «и»).

Странная конструкция слова «разочарование», само отрицательное, а составляющие положительные. Получается, что один раз очаруешься и враз, разочаруешься.

Как упоительно затворнику читать другого затворника.

А над родиной снова вьюга черных энергий.

Четкая цель, вера – арматура души, без которой душа начинает неуклонно разрыхляться и расползаться тестом в чужие, пагубные формы.

Фи, враль какой, этот февраль, вместо морозов слякоть.

Бойся человека человек!

Человеку в миру самый страшный враг – человек. Посмотрите на горы зла и страданий, какие приходится во все времена преодолевать человеку от человека. И все под гордый аккомпанемент уверений, что он подобен при этом Богу, Творец. Неисчислимые миллиарды жизней других детей Творца вспыхивают и гаснут рядом с человеком по великой формуле Естества. Примитивы, определяет все это человек уверенно, ведь они ничего не созидают, потребляют тупо, что им дали. Убожества, презрительно клеймит он их из тесной клетки мирка своих куцых познаний. Кстати, «убожество», какое красивое и емкое определение – близ Бога, и так людьми полярно опошлено.

А что созидает человек? Есть ли за всю историю человечества пример, который продемонстрировал бы нам некое усовершенствование Естества?

Как бр-рр в этих месяцах: октябрр, ноябрр, декабррр…

Крылья Советов, крылья той же Думы, собрания немолодых людей. Как не мозговал, приставить к ним крылья не смог.

Золотарочка ты моя! Комплимент или ругательство?

Эту точку зрения надо оттаивать и отстаивать.

Поразительно паразитное бытие.

Машеловка – бабник.

Мишеловка – потаскуха.

О прелести опрелости.

От дельных отдельных товарищей.

Остеречь уши бы на ушибы от мата.

Эта обрученная, совсем обреченная.

Норкоманша – любительница мехов.