Мы с Поллуксом притворялись, что у нас обоих выдался тяжелый день и нам нужно рухнуть на разные стороны дивана. Принимая во внимание сверхъестественное присутствие Флоры, о котором я не могла забыть, расставляя книги по полкам, проверяя инвентарные записи и обзванивая клиентов, можно было не сомневаться, что у меня день выдался действительно напряженный. Но я почти уверена, что с Поллуксом все обстояло иначе. Он был на рыбалке. После смерти матери моего сонного потаватоми с серебряным конским хвостом воспитывала горячо любимая им Ноокомис, бабушка Ноко. Потому что отец мог оставить его одного в квартире на целую неделю. А однажды потерял его в лесу. Потом забыл в торговом центре. Наконец, оставил его с другом, у которого случился сердечный приступ, и он умер, пока Поллукс ползал по его ногам. Ноко взяла Поллукса под опеку, и они переехали в северную Миннесоту. Впоследствии она вышла замуж за индейца-оджибве. Дела у них пошли лучше. Поллукс ходил в обычную среднюю школу, а затем начал карьеру боксера. Как только он бросил бокс, начал работать в полиции племени. Сразу после моего ареста он уволился из полиции и вернулся в Города. Дядя Поллукса взял его в свою строительную компанию, а затем оставил ее вместе с домом ему в наследство. В начале 2008 года, перед самым кризисом, Поллукс продал строительную компанию и два новых дома. На вырученные деньги он купил акции, когда рынок резко упал. Какой индеец играет на фондовой бирже? Однажды я задала ему этот вопрос. Он прямо сказал: «У белого человека беда с мозгами. Я просто пользуюсь своим преимуществом». Акции восстановили прежнюю стоимость и даже превысили ее. Сейчас они приносят скромный доход. Поллукс делает дизайнерскую мебель в гаражной мастерской. На деньги, вырученные от продажи мебели, он покупает принадлежности для своих церемониальных нарядов и украшений из орлиных перьев. А еще он подал заявление и теперь ждет, когда Служба охраны рыбных ресурсов и дикой природы пришлет ему орла. Он прождал птицу большую часть года. Поллукс посещает множество церемоний оджибве в качестве ошкаабеви, то есть помощника. Мы можем – почти – позволить ему разгуливать с ручным барабаном, а мне работать в книжном магазине.

У нас нет собственных детей, но мы воспитывали племянницу, дочь брата Поллукса, пока та не выросла. Принято считать, что дети однополых братьев и сестер бывают очень близки со своими тетями или дядями. Поллукс называет ее дочерью, а она его папой.

– У меня вести от Хетты, – сказал Поллукс.

Мое сердце подпрыгнуло. Я тоже привязалась к Хетте и думаю о ней как о нашей дочери, хотя и не нравлюсь ей. Поллукс увидел выражение моих глаз.

– Не паникуй, с ней все в порядке. Она не согласилась на эту роль.

– Ах, слава богу, роль казалась мне такой поверхностной.

Хетта бросила Институт искусств американских индейцев и работает официанткой в Санта-Фе[25]. Ее часто просят сняться в фильмах или видео, особенно когда город переполнен художниками и коллекционерами, посещающими Индейский рынок[26]. Я боюсь за нее, потому что она невероятно яркая, упрямая и немного дикая. Она дружит с Асемой.

– Сомневаюсь, что ее пригласили сниматься в порнофильме. Как бы то ни было, от роли она отказалась! Не волнуйся. Если бы она согласилась, я бы съездил за ней и привез домой.

Хетта не разговаривает со мной вот уже почти восемь месяцев, но, по крайней мере, общается с Поллуксом.

– Я знаю, ты так бы и поступил. Я ужасная мать.

– Не начинай, – погрозил пальцем Поллукс. – Вот, посмотри: я поймал шесть форелей.

Осень была такой теплой, что несколько ручьев все еще были открыты для ловли. Поллукс рыбачил с приятелем примерно в часе езды от дома, в Висконсине, и обычно приносил домой выпотрошенную одиннадцатидюймовую форель в мешке на молнии. Улов всегда был идеальный, и я заподозрила, что муж наведывается в один из тех туристических прудов с форелью, где установлены садки с рыбой, которую специально приставленные работники разделывают, как только та бывает выловлена, но он клянется, что это не так. Он спросил, что произошло в магазине. Я рассказала Поллуксу о книжном клубе женщин в кардиганах с практичными стрижками, которые купили книгу Марлона Джеймса «Черный леопард, красный волк» и полны решимости существовать в лихорадочно-мечтательной ауре ее повествования. С трудом сдерживая волнение, они читали друг другу понравившиеся отрывки.