Неудачный. Видно только узкую мраморную лестницу, истертые до дыр ступени, кованые перила, с частично отгрызенными кусками. Там, наверху, виднеются ноги. Теперь уж и не вспомнить, чьи это были ноги. Может, и мои…

Лифт в этом доме постоянно застревал, потому, дабы не обламывать сейшен мы на нем не поехали. А то однажды, так же захотев втрескаться, поехали мы с Блимом Кололеем наверх какой-то девятиэтажки. И застряли. Там, внутри лифта, оголтев, забодяжили и чудом втрескались при свете сороковаттной лампочки. И провели три часа в полном убеждении, что спасатели будут ментами и нас загребут…

Вскрышные работы. Крупный план. А это точно я, Семарь-Здрахарь. Я стою спиной и видны лишь мои руки. Одна из них обхватила навесной замок, что во второй – не видно.

Опять я. Снято снизу и кажется, что я стою на каком-то пьедестале. Я держу в руках подовый замок, который только что вскрыл универсальной отмычкой и гордо демонстрирую ее саму. За мной – недавно запертый вход на чердак.

Впрочем… Я столько раз уже вскрывал и запирал эту бутафорию, что тогда мог сделать это и с закрытыми глазами. Но кадр впечатляющий.

Внутренности чердака. Никого нет. Ничего интересного. Так, засраные голубями балки, какие-то обломки непонятно чего. Строительный мусор, оставшийся с прошлогоднего ремонта. Деревяшки, куски деревьев, куски фанеры, доски, железяки. И все в голубином, изредка человечьем, говне.

Внутренности чердака опять. Кадр сделан с того же места, что и предыдущий. Помню, сам попросил снять себя посреди этого говна. И стою там, и улыбаюсь. На штанах – полоса известки. Перелезал через говно и не заметил, как изгваздался. Так и остался в истории.

А тут мы поругались. Шантор Червиц и Чевеид Снатайко хотели, чтобы я сфотографировал их на том же месте. А я заметил, что весь в дерьме и стал отряхиваться. В общем, в конце концов, я уступил.

И они тоже замарались!

А это уже стрем-пакет. Крупный план. На куске фанеры расстелен носовой платок. В клеточку. На нем коробочка со свежекупленной баяной-ширяной, клок ваты, бутыль с эссенцией, аптечный марганец, литровая банка с водой и батарея пузырей джефа. Впечатляет.

Процесс. Это сама мутка. Тоже крупный план. Три сопливых эфедрина, по числу присутствующих, уже вскрыты, рядом с ними, готовые, лежат крышечки с марганцем, а чья-то рука капает из баяна в раствор эссенцию.

Это удачный кадр. Прямо видно, как со струны отделилась капелька и летит в пузырек. Но…

Нам показалось, что полет капли не запечатлен. И мы сделали еще две попытки. На сей раз – неудачные.

Эх, как нам потом не хватало этих, бездарно растраченных кадров!..

Мулька готовится. Снова крупняк. Один пузырь уже стоит с черной, пленка-то не цветная, жидкостью внутри. Во втором – чернота лишь на дне и чуть муар сверху, только засыпали, а третий пока что в том же состоянии, что на предыдущих кадрах.

Пляска Святого Джеффа. Снимал это Чевеид Снатайко. Я и Шантор Червиц замерли здесь в нелепых позах, похожих на выхваченные стробоскопом танцы комеди-дель-арте. У меня в кулаках – два пузыря. У Шантора Червеца – один. И мы на самом деле трясем их. Но, по просьбе фотографа, на мгновение сыграли в «море волнуется». Так он и щелкнул.

Продолжение плясок Святого Джеффа. Все то же самое, но позы другие.

По идее Чевеида Снатайко, это должно было быть смешно. Но когда мы, первый и единственный раз просматривали эти фотки, смешно нам не было, а хотелось опять вернуться на тот чердак. И…

Впрочем, чего я вру? Ведь мы и смотрели их втресканными… Но, честно говоря, несмотря на это все равно хотелось чего-то…