– Дочка, у нас гости, знакомься. Ёра.

 Я вышел из-за спины Ронноу и, когда Катя меня увидела, она замерла.

– Что с тобой дочка?

– Лене видимо плохо стало, – ответил я.

– Ты дурной? Я же тебе сказал, что её зовут Катя.

– Ну при нашем личном знакомстве она сказала, что её зовут Лена.

– Как маму? Умничка моя, правильно, что имя скрываешь, но давай какое-нибудь другое. Давайте пройдём в дом, а там всё обсудим.

 Мы прошли в дом и сели за стол, где ещё несколько дней назад я познакомился с "направляющими". Ронноу с задумчивым видом сказал:

– Насколько я помню, когда ты был у меня в гостях в первый раз, ты не пересёкся с моей дочкой. Когда же вы познакомились?

– Это было на следующий день, если мне не изменяет память.

– Хорошо, а при каких обстоятельствах?

– Этот чудак свалился с дерева, я подошла, чтобы уточнить его самочувствие, так и познакомились.

– Следующий вопрос. Ёра, зачем на дерево полез?!

– Птичек смотреть. Подождите, теперь у меня вопрос. Катя, почему ты представилась как Лена?

– Я испугалась, какой-то неизвестный мне человек свалился с дерева за моей спиной, мало ли чего ты хотел сделать. Я же не знала, что ты с папой знаком, поэтому и представилась другим именем. Почему Лена, потому что в тот момент я думала о маме, вот и выскочило имя. А ты почему продолжил этот театр?

– Не хотел вводить тебя в неловкое положение.

– Странные вы существа, мужчины. Я, пожалуй, пойду прогуляюсь по парку, надеюсь папиных знакомых на деревьях не увижу.

– Иди, дочка, иди, свежий воздух полезен. Знай, что ты всё сделала правильно, что я тебя люблю и что ты должна вернуться домой не поздно.

– Хорошо, пап. Я тоже тебя люблю, пока. Пока, птицелов.

– И тебя пока.

 Когда дверь закрылась, Ронноу достал сигарету, поджёг, закурил, и снова я почувствовал горький запах дыма.

– Обиделась она, наверное,– прервал молчание я.

– Обиделась.

– Вы уверены?

– Знаю, я же всё таки её отец… Знал бы ты, малой, моё положение, ты был бы в шоке. Быть взрослой дочери отцом – это целая наука. Понимаешь, каждый раз ловишь себя на мысли:"Ты моё сокровище, я никому тебя не отдам", а потом вспоминаешь, что она уже взрослая, что у неё скоро будет муж, дети, и что её нужно будет отпустить. Но каждый раз в эти моменты передо мной стоит та маленькая девочка с кудряшками… Этот маленький комочек счастья… Я… Я… Я не могу его отпустить.

 Я увидел как по лицу Ронноу покатилась слеза. Это было полным несоответствием для его образа, но в этой ситуации его понял бы каждый. Повисло неловкое молчание, которое продолжалось в течении десяти минут, пока Ронноу не произнёс:

– Ну ладно, минутка соплей окончена, теперь подведу итог. Пацан, я не знаю, что ты думаешь по поводу моей дочери, но если ты сделаешь ей плохо, то ты будешь иметь дело уже не с метафизическими рыбами, а с вполне материальным мечом. Усёк?

– Усёк.

– Итак, чего бы я хотел. Во-первых, я хотел бы выпить, но не буду. Во-вторых, я благодарю тебя за очередное спасение меня из непонятной ситуации. И в-третьих, я предлагаю тебе вступить в отряд "направляющих". Правда, ты всего лишь два раза был в походах, но на совете мы решили, что ты достаточно себя проявил, чтобы попасть в нашу команду. Что скажешь?

– Я согласен, только нужно с дядей Жорой поговорить…

– Это я беру на себя. Что-то ещё я тебе хотел сказать? Что же ещё… А, вспомнил. Компот будешь?

– Простите, что?

– Да шучу я, видел бы ты сейчас своё лицо (Ронноу засмеялся), а если серьёзно, то, если я всё правильно помню, то у тебя есть сестра, которой лет шесть.

– Вы всё правильно помните, но ей восемь.