Несмотря на бег, Фаренгейт быстро приближался, и девушка слышала его голос прямо над ухом. Тело не слушалось. Внезапно свет поляны пропал, и стало темно. Может, скрылся за деревьями, а может… скрылось солнце.

- Я, конечно, дам тебе здесь побегать. Но в этом лесу наверняка есть что-то более неприятное, чем я. И если ты сейчас не остановишься, то пожалеешь, что не выбрала меня.

- Уйди, уйди, оставь меня!!! - Заорала она не своим голосом. – Умоляю, уйди!!

- Куда ты бежишь? Я такой страшный? – Издевательский, жуткий смех. - Я же нравлюсь тебе.

Глаза рефлекторно расширились, Лина нервно сглотнула. «Нравлюсь»?..

Меж черных крон теперь мелькали звезды. Беглянку охватил жуткий, пронизывающий холод. А учитель приближался… хватая руками воздух рядом с ученицей.

В тот же момент она почувствовала, как падает вниз. Вокруг сгущалась тьма, что-то липкое и сырое. Пахло гнилью, старыми листьями, хвоей. А вверху горели звезды. Словно как в телескопе можно было различить их хороводы над странной пропастью. Спиной ощущалась сырая земля. Деревья вокруг, под небом, их шумящие кроны… Мох, волокнистые корни и почва застревали под ногтями, когда Каганер попыталась за что-то схватиться.

- Стой, Лина! - Послышался внезапный крик знакомого голоса. Но уже какой-то испуганный. Взволнованный. Странный.

- Нет!! - Она вздрогнула и открыла глаза. Вокруг все еще было темно, и девушка не могла понять, где находится.

Она попыталась пошевелить руками и ногами. Нервно сглотнула, осматривая черноту знакомого помещения... постепенно изображение становилось более четким. Становилось возможным разглядывание силуэта любимой бабушкиной комнаты. Пыльные шторы, кресла. Зрение привыкало.

С ужасом приходило понимание, что сейчас был не совсем сон. Это… сильно искаженное дежа-вю. К Лине возвращалась память. Отрывисто, ассоциативно. Куски прошлых событий. Куски смытых новой жизнью воспоминаний. Только было ли это правдой? В помещении постепенно светлело. Серые лучи пробивались из-за мутного стекла, казалось, обычное утро, но…

Руки и ноги оставались по-прежнему стянуты. Кружилась голова, живот подводило от голода. Было больно шевелиться, на месте крепления ремней образовались порезы. А на измученном теле легко читались синяки, и… багряные полоски.

Прислушиваясь, Каганер услышала только мерное падение капель воды и какое-то металлическое постукивание.

Она тихо выдохнула, и, рассосредоточено вращая глазами, вновь попыталась вынуть запястье из западни. Накатывали безумные мысли, например, интерес: если бы был сломан большой палец, можно ли было бы извлечь ладонь?

Скорее нет, чем да.

В коридоре за дверью послышались шаги, и Лина увидела в проеме высокий мужской силуэт. На этот раз она наблюдала лицо Фаренгейта при дневном свете, и оно было точно таким же, как и во сне на поляне. Точно таким же. Только слегка удлиненные волосы казались еще длиннее. Примерно, на сантиметр. Мужчина очень, очень не любил стричься. Но, все-таки, не настолько, чтобы отпускать полноценные длинные волосы.

- Ты очнулась? Прекрасно. - В руках Индиго была та самая, длинная, острая проволока. Девушка шарахнулась, увидев её, и рефлекторно поползла в сторону, но крепления мешали.

- У-уходи... - Тихо сказала она. – П-просто уходи. Прошу тебя.

- Знаешь, я тут подумал… я даже починю тебе все бесплатно. Правда здорово? Думаю, что ты это оценишь. Ты же так обрадовалась, когда я сказал про скидку. Наверно, ты была бы очень рада, если бы ничего не нужно было платить вообще. – Он приторно усмехнулся, но взгляд оставался недвижим. - Но за все нужно платить. А вообще я еще придумаю, как тебя наказать. Теперь это станет твоей жизнью.