–Погоди,—сказал Костя.

Борис отошёл. Тем временем Костя крепко ухватился за ручку двери и со всей силы дёрнул её на себя. Магнит не выдержал напора и впустил их в подъезд. В обычный обшарпанный подъезд, где плохо пахло и всё разваливалось на части.

Они забрались на третий этаж и принялись осматривать сумку. Внутри не было ничего необычного. Женские принадлежности: лак, помада, расчёска, тени, тушь, ручка, заколка-краб для волос, духи. Ну ещё паспорт, кошелёк и прочая мелочь. Борис взял кошелёк и стал искать деньги. Нашёл двести рублей с мелочью, кредитки и карты скидок.

–За-ши-бись,—сказал недовольным тоном Боря.—Вот это улов, прямо можно идти отмечать.

Костя посмотрел на деньги и, ничего не сказав, взял паспорт с обычной обложкой тёмно-бордового цвета. Её звали Ольгой, девяностого года рождения. «На год старше меня»,—подумал Костя. Он молча смотрел прямо перед собой, думая о том, что совершил. Не жалел, что в кошельке оказалось несчастных двести рублей. Он думал о том, что совершил это, и какая разница, сколько там лежало в кошельке?

Она была симпатичная. Та, что осталась лежать в сугробе, когда он убегал. О чём она думала? Проклинала ли она его? Оскорбляла ли? Пошла ли она в полицию или просто молча ушла домой, рассуждая о том, почему ей так не везёт и что она делает в жизни не так?

Как бы то ни было, она оказалась сильной, она не кричала, не кричала вслед и не осыпала проклятиями. Нет, ничего такого он от неё не услышал. Она молчала, не уронив своего достоинства. Она молчала. Самое смертельное и ужасное оружие—это молчание. Она смирилась и стала жить дальше.

Костя стал сгребать всё, что вывалил на пол, назад в сумку. Закончив, он протянул её Боре, а тот снова сунул её за пазуху.

Они быстро спустились по лестнице и вышли наружу. На улице по-прежнему никого не было. Они посмотрели друг на друга и пошли в сторону проспекта. Почти ни о чём не разговаривали, каждый надеялся, что их не остановит случайный мент, шагающий домой со смены или просто патрулирующий район. Нет. К счастью, этого не произошло.

Костя с Борисом вышли на проспект и, свернув, оказались на Орской. Они шли быстро с одним лишь желанием скорее избавиться от сумки. Пройдя метров пятьсот, Костя остановился и посмотрел по сторонам.

–Ты чего?—спросил Боря.

–За забор кинь,—сказал Костя.

Вдоль дороги шёл каменный белый забор, который тянулся до конца улицы. Боря тоже оглянулся по сторонам и, вытащив сумку из-за пазухи, размахнулся и швырнул её за забор.

–Домой пойдём?—спросил он, посмотрев на Костю, который молча стоял и о чём-то думал.

–Да, домой,—ответил Костя и зашагал в сторону проспекта. Они не разговаривали по дороге. Каждый понимал происходящее

по-своему. Поэтому и молчали. Говорить о случившемся никто не хотел, да и необходимости не было. Тяжесть бремени совершённого им поступка не даст им спокойно спать, во всяком случае, они не скоро об этом забудут.

Проспект был пуст, и машин на улице становилось всё меньше. Они шли, кутаясь в свои куртки, пряча руки в карманы от холода, вытаскивая их только для того, чтобы взять закуренную сигарету и стряхнуть пепел. Мороз пробирал до костей, лишая возможности соображать. До дома было далеко, и в немом молчании чувствовалось напряжение.

Поднявшись на четвёртый этаж своего подъезда, Костя пожелал Боре спокойной ночи, пожал ему руку и пошёл домой на пятый.

Всё было как-то не так, и на душе было погано, несмотря на их частые такие похождения. Девушка. Ольга. Он открыл дверь и зашёл в квартиру, включил свет, разувшись, прошёл в зал. Лёг на кровать одетым и просто лежал, глядя в потолок. У него не было желаний, у него не было целей, он ни к чему не стремился. Он просто жил. Жизнь его была скудна и не отличалась интересными мгновениями.