С тех пор, что он жил тут, к берегу приставало три корабля с покупателями жемчуга; в таких случаях его и белого мальчика уводили дальше от берега, чтобы они не могли иметь сношений с экипажами кораблей. После каждого посещения покупателей жемчуга туземцы напивались; два первых раза Попо и его друг бежали со страху и спрятались, но им не удалось избегнуть за это наказания. Попо научился языку своего товарища, отличному от языка туземцев, и они могли разговаривать друг с другом.

Покупатель жемчуга уехал накануне того дня, как мы приплыли к острову, и поэтому все жители селения были пьяны. Старый вождь, придя в себя, обыкновенно бил Попо и его товарища за то, что они не наловили для него жемчуга; поэтому они решили отправиться на лодке самостоятельно и, когда мы увидели их, занимались ловлей жемчуга.

Все время, пока мы разговаривали, мальчик пристально смотрел на меня, как будто стараясь понять, что мы говорим.

– А ты рад, что избавился от дикарей, Попо? – спросил я.

– Рад, масса, – ответил Попо.

– А как ты думаешь, рад твой товарищ? – прибавил я, смотря на мальчика.

– Да, да, – ответил мальчик, взглядывая на меня.

– Да ты, вероятно, англичанин; ты понял, что я сказал, – воскликнул я.

– Я так же думаю, – заметил Попо.

Командир, прислушивавшийся к нашему разговору, велел позвать Тамаку и приказал ему поговорить с белым мальчиком, который, казалось, испугался и не говорил ни слова. Тамаку стал предлагать ему вопросы, на которые он отвечал свободно на том же языке, но с несколько иным произношением.

– Не можешь ли ты узнать, как он попал к туземцам? – спросил командир, когда Тамаку и мальчик замолчали.

– Он мало что знает, – ответил Канака, коверкая английские слова. – Давно с ними – говорит, что они нашли его в лодке на море, привезли сюда и сделали невольником.

– Попробуй узнать его имя, – сказал командир, – Том, Дик, Джек или Гарри.

Только что он назвал последнее имя, мальчик крикнул:

– Гарри, Гарри – это мое имя! – При звуке этого имени он, видимо, пришел в сильное волнение.

– Ну, Гарри, мой мальчик, не можешь ли ты сказать еще что-нибудь по-английски? Вот ты помнишь свое имя; не можешь ли ты рассказать нам про своих отца и мать или про каких-нибудь друзей, – продолжал командир.

– Отца, мать, – повторил мальчик с довольным видом, как будто это были некогда знакомые слова.

– Отлично, мой мальчик, – сказал командир, довольный результатом своего опыта. – Когда ты пробудешь у нас на корабле несколько времени, ты мало-помалу припомнишь и другие слова. – Мы не заедем с визитом к твоим пьяным друзьям.

Трудно сказать, понял ли мальчик слова командира, но его ласковый голос успокоительно подействовал на бедняжку и он казался довольным и счастливым.

У нас оставалось ровно столько времени, чтобы обогнуть остров, и потому командир нигде не велел сходить на берег. К тому же он считал безрассудным идти к туземцам, так как наш отряд был слишком мал, а они могли отнестись к нам враждебно, в особенности если бы увидели, что мы похитили их невольников. Попо и белый мальчик были очень довольны этим решением; последний, очевидно, долюбливал тех, среди кого он прожил так долго.

В продолжение дня мы часто слышали, как мальчик повторял про себя:

– Да, да – Гарри – отец, мать, – как бы наслаждаясь звуком этих давно забытых слов. Мне почти наверно послышалось, что он бормотал про себя какую-то детскую молитву, но слова были неясны.

Он внимательно прислушивался к каждому новому слову и по временам повторял их за нами.

– Я полагаю, что через несколько дней он будет в состоянии рассказать больше о себе, – заметил капитан, – а пока не будем надоедать ему.