– Мистер Фриз! – тонким голосом позвала она. – Мистер Фриз, вы должны помочь нам. Мы ищем Хелен, нашу дочь. Вы видели ее сегодня?

– Или Джошуа, – вставил Раламбу.

– Знаете, каково это? – пробубнил Фриз в траву.

– Что? – переспросила Ила.

– Знаете, каково это – вытравливать из души влюбленность? Это все равно что выдавливать камни из почек.

– Он бредит, – объяснил Раламбу.

Внезапно Фриз повернул лицо, искаженное гримасой ужаса, к старосте рыбаков.

– Черт! Боже! – воскликнул буян, закрываясь от Ралабу рукой.

Ила недоумевающе огляделась.

– Успокойтесь, мистер Фриз, – сказала она. – Здесь только мы. Вам нечего бояться. Неужели вы нас испугались?

Робин кивнул:

– Нормальный человек всегда боится людей.

– Мистер Фриз, пожалуйста, помогите нам, – Ила прикоснулась к плечу Робина, заставив его вздрогнуть.

Оливье, который до сих пор стоял немного поодаль, что-то проворчал, а затем подскочил к Фризу и, схватив его за грудки, рванул на себя:

– Говори, ты, пьянчуга! Где моя дочь? Где?

Робин беспорядочно размахивал руками, словно отбиваясь от привидений.

– Ты видел их сегодня? – прокричал в лицо Фризу Пирсон.

– Детей? – зачем-то уточнил Робин.

– Ты видел мою дочь?

Фриз неистово замотал головой.

Мне надоело наблюдать за процедурой дознания, и я решил прогуляться в том направлении, откуда сквозь заросли сияло заходящее солнце.

Я увидел их первым – два сидячих силуэта на фоне рыжего заката, расчерченного стволами деревьев, будто полосами штрих-кода. Оглянувшись на Пирсонов, Мамфо и Раламбу, которые продолжали пытать Фриза, я решил пока ничего им не сообщать.

Дети, похожие на фигурки театра теней, будто любовались закатом, опершись спинами на большой пень. Я обошел его, а затем заглянул в лица ребят. Они сидели неподвижно, с закрытыми глазами.

Это был готовый сюжет для социальной рекламы на тему дружбы народов: черная щека шестилетнего Джошуа, прижатая к светлокожему плечу четырнадцатилетней Хелен – запоминающийся образ.

Присев рядом с детьми, я услышал мирное посапывание и успокоился.

– Эй, – тихо позвал я.

Веки Хелен дрогнули и медленно приподнялись. Легкая курносость, пухлые щечки, усыпанные веснушками, робкие, чуть ветвистые трещинки носогубных складок – все эти приметы милой уязвимости не должны были вводить наблюдателя в заблуждение: через какую-то пару лет сочетание густой зелени глаз и электротехнической меди волос грозило стать настоящим бедствием для мужской половины островитян.

Я встал, чтобы позвать родителей беглецов.

– Да чего вы пристали ко мне? – отбивался от них Фриз. – Ищите их на Руу! На Руу! Где им еще быть?

– Я, пожалуй, возьму лодку и действительно туда сплаваю, – вызвался Раламбу.

Мне не хотелось, чтобы он тратил силы и время на плавание до Руу и обратно, хоть островок и находился всего в двухстах метрах от Алакосо.

– Не надо никуда плавать. Они здесь! – громко проговорил я.

Увлеченные допросом Фриза, родители Хелен и Джошуа не сразу обратили на меня внимание. Первой к пню подоспела Мамфо, за ней подошли Раламбу и Пирсоны.

– Боже мой, Хелен! Как ты нас напугала! – запричитала маленькая Ила, присев возле дочери.

– Джошуа, вставай! – стальным голосом произнесла Мамфо и шлепнула ладонью по щеке мальчика.

Джошуа с трудом разлепил сонные глаза.

– Вставай, – приказала ему Мамфо.

– Что вы делали тут? – подозрительно озираясь, спросила Ила у дочери.

Хелен посмотрела куда-то через плечо матери.

– Чего тут интересного? – недоумевала Ила, покосившись на Джошуа.

– Мы наблюдали, – сказал мальчик.

– Чего тут можно наблюдать? – хмыкнула Мамфо.

– Это! – Джошуа вытянул руку вперед и вверх.