– И на том спасибо… – Обиженно процедил Николай Николаевич. И продолжил высокопарно. – Собаки для меня – превыше всего. Порой мне кажется, что они – мои «псины-сапиенс» – умнее нас.

– Как вижу, вы, профессор, любите братьев Стругацких с их «голованами», собакообразной – киноидной – расой, обладающей паранормальными психическими способностями. – Не мог не среагировать на придуманный писателями-фантастами термин Гоша, у которого «Обитаемый остров» и «Жук в муравейнике» давным-давно стояли на видном месте в домашней библиотеке.

– Только мои «псины-сапиенс» не обитают под землёй, скрываясь от радиации после ядерной катастрофы, а пользуются всеми благами, доступными для животных в условиях современной цивилизации…

 В разговор, становящийся ему непонятным, поспешил вмешаться Слон. В привычной для него возбуждённой манере.

– Воистину: на охотника и зверь бежит! Видите, с каким выдающимся знатоком я вас познакомил. Николай Николаевич – настоящий наш завейский собачий академик! Обменяйтесь координатами и держите связь. Извините, коллеги, мне пора. Мэр вызвал на совещание. Наши цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи! Как говорил Конфуций: «Среди стоящих беги, среди бегущих – остановись». При этом главное – не оглядываться! Ха-ха…

 После кинолога, с которым друзья обменялись телефонами, Гоша и Толян, чтобы им никто не мешал, заперлись в «переговорной». Вновь стали рассматривать торцевскую «базу данных» из пёстрых распечаток и вырезок.

 «Классической страной собак был древний Египет.

 Когда в семье умирала собака, все домочадцы погружались в глубокий траур: наголо брили головы и длительное время днем не прикасались к еде. Тело же умершей собаки бальзамировали и торжественно хоронили на специальном кладбище. Во время траурной процессии участники ее горько плакали и причитали, словно при кончине близкого человека.

 Египетская мифология обожествляла «братьев наших меньших». Бог Инпу (у греков он стал Анубисом) считался покровителем умерших и представлялся в образе лежащей черной дикой собаки Саб. А чаще – как человек с собачьей головой…»

– Мы с тобой одной крови! – прокомментировал Гоша, словно обращаясь к мифической собаке.

 «Каса (по-гречески: Кинополь, то есть, Собачий город) был оплотом Анубиса, почитание которого распространилось по всему Египту. Порой Анубиса ассоциировали с богом Исдесом, его тоже олицетворяли с черной собакой. Анубис считался, согласно некоторым текстам, главным божеством царства мертвых, именно он подсчитывал сердца умерших. Только он, хтонический псоглавец, обладал искусством с помощью возложения рук превращать покойника в просветленного, блаженного».

– Одно и тоже! – Вздохнул Распоров. – Исторические факты, причастные ко всяким псовым тварям, можно цитировать бесконечно… У этрусков у бога смерти были волчьи уши, а в греческой мифологии властитель загробного мира Аид носил не то волчью, не то собачью шкуру. Неужели в твоём архиве нет ничего более актуального?

 На улице завыли полицейские сирены. Коллеги бросились к пыльному, никогда не мытому окну и увидели сразу три полицейских «воронка», несущихся по выбитому шляху куда-то на окраину.

– Узнать? – поинтересовался у Гоши его товарищ, доставая мобилу.

– Подождем. В последнее время предпочитаю не торопиться. Пусть пыль осядет, тогда и позвоним. Если произошло что-то серьезное, Простаков, сдается мне, сам нас вызовет. Давай вернемся к нашим собачкам.

 «…В Авесте, древнеиранском религиозном памятнике, утверждается, что собаки обладают таинственной силой и способны бороться против духов мрака и зла, – продолжил чтение Торцев. – Жизнь собаки ценилась наравне с человеческой, и потому расправа с псом или псицей наказывалась как материально – большими штрафами, – так и религиозно: «Душа того отойдет в муках и болезнях в мир подземный!» Могучий и великодушный бог Агура так вещал: «Собаку сотворил я в собственной одежде и в ее собственной обуви, с острым чутьем и острыми зубами, привязанной к человеку для защиты стад, и с телом, приспособленным для того, чтобы нападать на врага… Не стояли бы прочно жилища, не будь собак…»