– Шериф, зачем вы это всё мне показываете?

На столе перед отцом Фрэнком лежала кипа фотографий. На них была изображена мертвая девушка. Ей было на вид семнадцать, и она была похожа на дочку прихожан, которые приходили к нему на мессы раз-два в месяц – не чаще. Сама девушка уже давно не приходила к нему в церквушку. Современная молодежь, как здраво предполагал отец Фрэнк, была далека от того, чтобы слушать проповеди о христианской морали. Их интересовали совершенно другие вещи, у них были абсолютно иные цели. Он их прекрасно понимал, ведь сам был таким. В принципе, ничего не изменилось со времен его молодости: наркотики, алкоголь, секс, музыка. Разве что теперь добавились другие аспекты, такие, например, как постоянное зависание в интернете, нежелание читать что бы то ни было, огромное количество электронных штук, для половины которых священник даже не знал применения. Да и музыка сильно поменялась: отцу Фрэнку совершенно не нравились новые молодежные вкусы, и это следовало не из того, что они были собственно новыми, свежими – нет, они вполне отвечали времени. Просто музыка стала глупее, приземленнее, и священник никак не мог уловить того вдохновения, которое в ней находили молодые люди. Сколько раз тишину церкви нарушали звонки, точнее мелодии звонков! Но отец Фрэнк всегда призывал всех к толерантности, поэтому самому приходилось придерживаться этой позиции. Он, конечно, помогал развивать всеобщую мораль, как мог, но мир вокруг стал слишком наглым, вызывающим и оттого еще более привлекательным для незрелых умов.

Возвращая взгляд к девушке на фото, священнослужитель в очередной раз порадовался про себя, что не обедал до этого – к горлу подкатил ком, его мутило. Хотя, на самом деле, все могло быть хуже, будь он на полный желудок. Ее тело было испещрено ножевыми ранениями: отец Фрэнк не стал считать точное их количество, было очевидно, что больше десятка. Они были глубокие, с тонкими аккуратными канвами. В его голове возник образ Дженни.

– Шериф, еще раз хочу уточнить, зачем Вы мне это показываете?

– Показываю, значит, есть на то причины. Хочу, чтобы Вы увидели, святой отец, что творится в нашем городке. Я здесь шериф уже более 20 лет, и ни разу не имел дело с таким убийством. Было всякое: убийство на почве ревности, подрезанные тормоза конкурента, даже убийство в состоянии аффекта. Но такого случая я не припомню на всю округу. Вы должны знать, что происходит что-то странное.

– Но почему я?

– Так должно быть: первыми узнают полицейские, потом родственники жертвы, а потом церковь. Ведь если возникнет всеобщая паника, я и Вы должны быть вместе, чтобы успокаивать запуганных, загнанных страхом жителей.

– Это я понял. Но зачем Вы мне показали эти фото?!

– Честно говоря, вспомнил про Ваше прошлое.

Отец Фрэнк удивленно посмотрел на полицейского. В его словах и взгляде не было ничего вопросительного, подначивающего или тем более издевательского. Он говорил вполне серьезно, считая, что прошлое священника каким-то образом может быть связано с этим случаем. Отец Фрэнк не знал, возможна ли связь между «тогда» и «теперь», но сходные черты двух разных событий различных времени и мест событий были налицо. По крайней мере, он пытался отогнать от себя такие мысли.

– Как Вы узнали про тот случай?

– Фрэнк, Вы забываете, что я офицер полиции. – На лице полицейского мелькнула улыбка сочувствия и некоторого снисхождения, то ли к возрасту отца Фрэнка, то ли к его сану. – В мою обязанность входит знать всё и обо всех. Тем более, когда такое несчастье случилось…

– Почему тогда Вы со мной не говорили об этом ранее?