Целительница только сейчас обнаружила, что рядом с подругой не было Констэнса и что тот вообще сидел на другом краю стола, периодически бросая взгляды на свою возлюбленную, которая весьма искусно их игнорировала. Впрочем, поинтересоваться, почему шаманы сидят не вместе на их общем празднике она не успела. Аурея, будто читая ее мысли, встала из-за стола, протягивая ладонь и широко улыбаясь.

– Отец, налей нам еще медовухи, чтобы было не страшно танцевать.

– Ты и так бесстрашна, Аурея. Я вижу хмельной блеск в твоих глазах, – Юлий дружелюбно усмехнулся, но просьбу дочери исполнил, наполняя стаканы девушек хмелем. Этна чуть улыбнулась, принимая свой полный стакан обратно, а после беря девушку за руку и поднимаясь из-за стола, позволяя утащить себя поближе к костру и танцующим.

Плясать со стаканом в руке было не слишком сподручно, но Аурею это ничуть не волновало. Делая глотки, шаманка держала за руку целительницу, двигаясь с ней с едином ритме танца и ударов бубна, разносящихся по всему зеленому лесу. Этна следовала ее примеру, делая глотки и вливаясь в музыку. Огонь отдавал ей свое тепло, грея и рисуя на лице причудливые тени.

– Почему Констэнс один? – перекрикивая музыку шаманов, Этна вперила черные глаза на Аурею, перехватывая ее руку и кружа вокруг своей оси.

– Ты знала, что у тебя глаза светятся? – пропустив вопрос мимо ушей, как и взгляды юноши, новоиспеченная шаманка пристальнее вгляделась в черные очи целительницы, в глубине которых мерцали огни, но сама радужна будто и правда светилась изнутри оранжевым светом костра.

– Чего? Ты что, так быстро опьянела? – она улыбнулась, легонько пихая девушку в бок. Как ее глаза могут светиться? Вероятно, это все из-за света огня и того, что Аурея слегка опьянела. Мало ли, что ей могло привидеться, да?

– Я серьезно, будто изнутри сияют, – стояла на своем Аурея, не сводя серьезных небесных глаз с чужого лица.

– Может это из-за того, что я счастлива? – Этна тихо засмеялась, а теплый огонь в ее душе будто стал гореть еще ярче, добавляя блеска в глаза, которые и правда сияли. Хотелось бы ей настоять на своем вопросе, но Аурея редко делилась с ней чем-то своим личным и сокровенным. Не подруги ведь.

– Возможно, – Аурея тоже рассмеялась, быстро допивая свою медовуху, чтобы закружить Этну в танце. Их тени, сплетенные друг с другом, извивались и мелькали, скача с ветки на ветку и выскакивая из-за толстых стволов деревьев. Будто жили своей жизнью, отдельной от жизней хозяек.

– Вы будете против моей компании? – протолкнувшись между танцующими, к девушкам подошел Констэнс, правда без стакана. Обе замерли. Лица раскрасневшиеся, на губах застыли улыбки, в глазах мелькали тысячи огней, а пышные венки немного съехали, придавая неповторимый шарм им обеим. Даже шрамы Этны сейчас будто стали менее заметнее, сглаживая черты лица и делая ее красивее.

– Ладно уж, не будем, раз пришел, – отозвалась Аурея, сменяя свой гнев, чем бы он ни был вызван, на милость. Этна согласно кивнула, в один миг осушая свой стакан, прежде чем поставить его в траву, чтобы танцевать было еще удобнее. Последовав ее примеру, шаманка отправила свой стакан туда же, после беря за руки молодых людей, образовывая круг и начиная с ними кружиться, совершенно не заботясь о том, что такими темпами ее венок может слететь с головы.

Этна, подхваченная этим теплым во всех смыслах порывом, крепко сжимала ладони двух шаманов, кружась с ними, слушая льющуюся мелодию леса. В голове не было ни одной мысли. Сейчас она жила лишь одним моментом. Этим моментом, где была она, Аурея и Констэнс, яркий костер и послевкусие ягодной медовухи, ударившей в голову.