Тот, что разглядывал Беркута, сидел в дальнем углу. Смуглый от загара, с довольно тёмными по местным меркам волосами, ведь Белогорье было краем блондинов всех оттенков. Глаза, кажется, зелёные. Значит, из харийцев.

Здесь цвет глаз был визитной карточкой. Помогал определить не только род человека, но зачастую и его профессию. Этому полагалось быть лекарем, волхвом или учёным, но сейчас он был среди воинов.

Впрочем, такие пришли времена, что нынче каждый, независимо от призвания, встал под ружье.

Так что не стоило удивляться, что этот человек здесь. А вот его пристальное внимание досадно раздражало. Взгляд жёг неприязнью.

Андрея тут многие сторонились и не спешили принять за своего, но впервые он ощущал такую неприкрытую враждебность.

Беркут вскинул голову, расправил плечи, с дерзким вызовом встретил взгляд зелёных глаз. Незнакомец не выдержал и нескольких секунд, отвернулся сторону, делая вид, что смотрит в иллюминатор.

Но ещё несколько раз за время полёта Андрей ловил на себе чужие враждебные взгляды.

***

3. 2 Боевое крещение

Андрей

Сана опустилась на обширную поляну на берегу широкой полноводной реки.

Гордей скомандовал выгружаться и сам первым спрыгнул на примятую «вертушкой» траву. Один за другим гридни выбрались на улицу, огляделись настороженно.

Беркут тоже с любопытством закрутил головой. Никого, кроме них самих. Только многоголосая тишина: птицы тенькают, листва шумит, вода журчит…

За спиной зелёной стеной вставал лес, впереди – река.

Противоположный берег скалистый, голый. А здесь, на необычно светлой глине, даже травка расти умудрялась. Видно, потому реку и назвали Белой – она петляла бледной широкой лентой на фоне яркой летней зелени. А вдоль неё так же извивалась едва приметная в буйных порослях тропинка.

– До града на своих двоих потопаем, ближе сесть некуда… – бросил старшой проходя мимо Беркута.

Андрей кивнул понимающе. Градом здесь называли вовсе не города, а небольшие приграничные сторожевые крепости, обнесённые высокой оградой. Стояли они порой в таких непреступных местах, что на сане к ним никак не подобраться.

К этому Беркутов был готов. Даже хотелось по лесу пешком пройтись, ощутить, как в былые времена, как лесная тропа под ноги стелется.

– Там дальше стёжка круто вверх забирает, как подниматься станем, под ноги смотри! На корни не наступай! Сыро тут, туманы от реки… Оскользнёшься – костей не соберешь! Ну и так… по сторонам посматривай и шуми поменьше!

Андрей снова кивнул, но потом всё же не удержался и добавил спокойно и твердо:

– Ты за меня, Гордей, не тревожься! Я по лесу ходить умею.

Старшой окинул его долгим взглядом с прищуром.

– Коли умеешь – славно. Вот скоро и проверим. Пойдёшь за мной сразу, след в след! Погляжу, так ли ты хорош, как говоришь. А то злые языки болтают, что ты только по девичьим опочивальням шастать горазд… – Гордей ухмыльнулся, но не зло, скорее, с этаким вызовом – будто на слабо брал, а смотрел отчего-то не на Андрея, а ему за спину. И добавил уже тише, так что другие точно не услышали: – Ты уж постарайся им нос утереть! Не подведи меня, Беркут!

Андрей хотел ответить что-нибудь в духе самого старшого, но вдруг снова ощутил этот странный неприятный взгляд на себе. Оглянулся и ожидаемо узрел давешнего зеленоглазого. Уж не на него ли сейчас Гордей намекал?

Интересно, что это за чёрт такой, и где ему Беркут успел дорогу перейти?

Так хотелось расспросить Гордея… Но Андрей решил с этим повременить.

Старшой ему тоже не друг-товарищ. Понятно, что приглядывает за новым дружинником, он же за своих людей в ответе. Но стоит ли от него откровенности ждать? Беркут тут для всех пока чужой, а этот зеленоглазый свой, как ни крути.