Пламя свечей, немного пошипев, вытянулось, изменило оттенок и стало неестественно белым, как густой туман.

Кровь с зеркала исчезла, оно перестало быть мутным. Карина перевела взгляд в его глубину. Её прекрасные волосы отражались почему-то безобразными седыми лохмами, голубые глаза – блеклыми и подслеповатыми, а пухлые губы – впавшими полосками слегка розовой плоти. В зеркале отражалась древняя старуха. Она недовольно скривила губы и принялась что-то шептать на древнем наречии. Карина раскачивалась в такт словам. Резко прекратились движения и звуки. Старуха в зеркале закатила глаза, на желтоватом белке вдруг появился чёрный зрачок. Выражение этих странных глаз было злым.

Старуха в зеркале произнесла:

– Как ты могла допустить такую ошибку, Карво? Сколько лет ты уже живёшь, сколько повидала мужчин, а тут вдруг! Надо же!

Она неприятно чавкала беззубым ртом и продолжила:

– Любые подарки надо принимать, даже голубые опалы. Никто не помешал бы тебе позже выбросить их в реку или уничтожить, а ты решила отказаться!

Карина, воспользовавшись паузой, сделанной старухой, ответила:

– А если бы он попросил их померить? Надеть специально для него? Вы сами не разрешаете использовать стандартные методы по отношению к этому высокомерному барану! Он мог бы оскорбиться и перестать появляться в моих покоях!

Старуха зашипела так, что пламя-туман покачалось из стороны в сторону.

– Придумала бы что-нибудь! Сказала бы, что лунный цикл не позволяет надеть тебе голубые опалы сейчас, а потом бы их у тебя украли, потеряла, да что угодно! Мне ли тебя учить! И даже не спорь со мной. Из-за того, что тебе было лень напрячь прекрасную головку, – эти слова прозвучали как издевательство, – проклятая Мирабель обо всём догадалась! Или ты видишь другую причину, по которой эта шваль перестала приходить на вечера в масках и трусливо послала вместо себя другую женщину из рода Териусов? Что скажешь, Карво?

Карина виляла хвостом, но ничего не могла придумать.

– Не называй меня Карво, я теперь Карина.

– Не такое уж и большое отличие, Карво.

– Я прощупала эту Териус. Она ничего не знает. Видимо, простое любопытство заставило её прийти в библиотеку.

– А почему на ней были голубые опалы? Да ещё и те, которые предназначались тебе. Может, это такой вызов?

– Нет, глупости. На каждом члене библиотечного клуба должны быть птицы. Не думаю, что это нечто большее, чем простое совпадение.

– А как же Мирабель? Не думаешь, что она послала её следить за тобой?

Карина задумалась. Это было возможно, но признаваться в этом совсем не хотелось.

– Даже если это так, чем Рика Териус может быть нам опасна? Сильно сомневаюсь, – с усмешкой продолжила блондинка, – что Мирабель хоть что-нибудь ей рассказала.

– Это нужно проверить, – безапелляционно произнесло отражение. – Ты знаешь как.

Хвост Карины закрутился в тугую спираль.

– Вы позволите… после стольких лет… мне… – с придыханием произнесла Белая дама, – провести обряд дознания?

– Империя тихо и мирно посапывает, как младенец, усыплённый монотонным жужжанием своих механических игрушек. Из ныне живущих клириков Оленя никто не имел дела с магией. Кристаллы выложены в музеях, и по ночам их сверкание увидят лишь мыши. И вот ещё что, постарайся больше не использовать эти свечи для ответа на Зов. Если ты думаешь, что я не знаю о безобразной старухе в зеркале, то тебе следует подумать еще раз.

Но последние ворчливые слова Белая дама предпочла пропустить мимо ушей. Хвост Карины хищно вытянулся стрелой. Усмешка на красивых губах блондинки и точно такая же усмешка на губах старухи в отражении дали бы понять любому, кто слышал этот диалог, что решение принято, и оно совсем не понравилось бы Мирабель. Но этого разговора никто не слышал, даже мыши, потому что они не водились в небольшом роскошном доме.