Проблема, поднятая в письме, к сожалению, типична для нашего времени и беспокоит очень многих. Если бы какому-то мудрому психологу удалось найти для нее безупречное решение, то он, вероятно, заслуживал бы Государственной премии. Но психологи как люди здравомыслящие даже не мечтают о такой награде. Ибо понимают, что безупречного решения этой проблемы не существует (по крайней мере – психологического). Тем не менее они стараются в меру сил исполнять свой профессиональный долг – помогать людям преодолевать неожиданные превратности судьбы. Насколько это удается, зависит даже не столько от советчика-психолога, сколько от самого человека, испытывающего затруднения, от его способности и готовности переосмыслить свою жизненную ситуацию, взглянуть на нее по-новому, по возможности оптимистично. Хотя для трезвого, а не наивно-благодушного оптимизма необходимы реальные основания. Где же их искать?

Ситуации, подобные описанной, психологи определяют как личностный кризис. Он состоит в том, что человек в силу каких-то, часто не зависящих от него причин уже не может жить по-старому, но еще не приспособился к новым условиям. Он словно утратил привычное место в жизни, а нового не нашел. В таком положении часто возникает идеализация благополучного прошлого, страх перед неизвестным будущим и полная неспособность справляться с непривычным и непонятным настоящим. Нередко это приводит к глубокой депрессии, в которую человек может погрузиться надолго, и тогда кризис примет затяжной характер, оставляя мало надежды на его разрешение. Если же человек находит в себе силы перестроиться, пересмотреть свои жизненные ценности и ориентиры, то ему порой удается снова ощутить твердую почву под ногами. Самостоятельно с этой задачей справиться нелегко, и помощь психолога была бы совсем нелишней. Однако практически с ролью психолога иногда умеют справляться и близкие, если они настроены не просто на сопереживание, а на конструктивную помощь. Конечно, не всегда в нашей власти дать человеку то, чего он оказался лишен. Но мы можем помочь ему почувствовать не только горечь утраты, но и позитивные стороны новой ситуации. По крайней мере попытаться это сделать необходимо.

Беда многих из нас в том, что свою профессиональную деятельность мы расцениваем не просто как одну из сторон своего многогранного бытия, а как неотъемлемый атрибут нашей личности. И, утратив его, уже не можем полноценно существовать – настолько мы с ним срослись. Если задать сотне случайных прохожих простой вопрос: «Кто вы такой?», то большинство людей, назвав свое имя, пол и, может быть, семейное положение, непременно назовут профессию и должность, словно именно это в первую очередь и определяет, что это за человек. В этом и кроется одна из причин того, что увольнение или выход на пенсию у многих людей вызывает сильный стресс, ибо вместе с работой они сразу теряют часть своей личности.

Для военных эта проблема, пожалуй, наиболее серьезна. Жесткая иерархия армейских чинов и званий, четко очерченный круг полномочий и обязанностей несколько сужают для них жизненную перспективу, приучают видеть мир сквозь призму субординации. Обычно офицер знает, что определенные задачи он вправе поставить перед подчиненными и требовать их беспрекословного выполнения, а какие-то проблемы более высокого порядка будут решены за него вышестоящими чинами. Когда вдруг выясняется, что абсолютно все проблемы надо решать самостоятельно, человек оказывается к этому катастрофически не готов. К тому же утрата своей начальственной роли больно бьет по самооценке. Еще вчера он мог отдавать приказы и выносить взыскания, а теперь вдруг возникла необходимость по любому поводу договариваться, искать компромисс. Привыкнув, что его обязаны уважать хотя бы за звезды на погонах, человек, снявший погоны, принужден искать новые основания для уважения со стороны окружающих, да и для самоуважения. Для многих это оказывается непосильным психологическим бременем.