Ухватилась за водосточную трубу, примерилась и во мгновенье ока взлетела к узкому карнизу второго этажа. Встала на него, прижалась спиной к стене, мелкими шажками двинулась к балкону. Перебралась через перила, распахнула неплотно прикрытую оконную створку, исчезла внутри комнаты. Тут же вновь показалась на балконе. Силуэт её отчётливо выделялся на фоне едва взошедшей луны.

– Ну ты где застрял?

Я снова вздохнул. На сей раз обречённо. Натянул на голову чулок. Расплющенный им нос мой наполнился ароматом сирени и крыжовника. Запах этот пробуждал в душе странные, невыразимые словами ощущения. Переполняя грудь, они поднимались выше, комком вставали в горле, заставляли трепетать нёбо и уже готовы были сорваться с языка… Я чихнул. Решительно вцепился в трубу, изо всех сил заработал руками и ногами. Водосток подо мною гудел и вибрировал. Странность, однако, была в том, что ни на дюйм вверх я не продвигался.

– Да тише ты там, всю округу сюда соберёшь! – в громком шёпоте Дженни смешивались раздражение и жалость. – Ох, горе ты моё… Погоди, сейчас что-нибудь придумаю.

Слышно было, как она копается в сложенном на балконе хламе. Прошелестел и упал на землю сброшенный конец верёвки.

– Стой, не тяни пока… Не тяни ты, говорю!.. Вокруг груди обвяжи. Крепче узел, крепче… Готов? Хорошо, взяли!.. Ну?.. Питер, ты что там делаешь? Делай же уже что-нибудь! Хватит кулём висеть, мне тебя сюда в одиночку не затащить. Вон за тот выступ хватайся, ногу ставь… Теперь отталкивайся… Давай, давай, за ограждение держись!..

Она перегнулась вниз, ухватила меня за шкирку, втянула на балкон. Шумно выдохнула, с болезненным шипением потрясла руками.

– Ай!.. Ну и тяжёл же ты. Все ладони о верёвку изрезала.

Боль её передавалась мне почти физически, смешиваясь со стыдом. О, быть бы на её руке перчаткой… Строительной перчаткой на руке!..

– Ты чего встал? Хватит уже там луну затмевать, соседи увидят, – сказала Дженни, нетерпеливо выглядывая из-за балконной двери.

Плескавшийся за порогом коктейль из запахов смолы, пеньки, рома и табака не оставлял сомнений: мы и впрямь попали в логово торговца чёрным деревом. Дженни пошарила на столе, чиркнула спичкой. Свеча озарила мрачную каморку: разворошённая постель, груда пустых бутылей в одном углу, уже знакомый сундучок – в другом. Я подёргал его крышку.

– Заперто, проклятье!.. И что теперь делать?

– Питер… Знаешь, я давно хотела тебе сказать…

Она умолкла, стащила с лица чулок, потянулась к затылку. Тряхнула головой. Тяжёлая волна распущенных волос обрушилась ей на плечи. У меня отчего-то на миг перехватило дыхание.

– Так вот, если ты и правда намереваешься стать пиратом, может, стоило бы уже давно начать какие-нибудь тренировки? Ну-ка, подвинься!

Изогнув шпильку крючком, приникла она к замочной скважине. Механизм щёлкнул, крышка сундучка откинулась. Дженни заглянула внутрь.

– Ага. Что, говоришь, ты там себе навоображал?.. Пират, значит, да?.. И работорговец?.. Ну-ну. Держи, полюбуйся на своего невольника.

Она протягивала мне маленькую, но увесистую статуэтку. К нижней стороне подставки её был приклеен ярлычок с надписью: «Торговый дом Х. де Ла-Платы. Лучшие сувенирные негритята из эбена. Покупайте наших негритят!»

– Эбен, вид древесины, – пояснила Дженни, верно истолковав замешательство на моём лице. – Очень твёрдый, тяжёлый и ценный. И как можешь заметить, чёрный.

Надежды мои таяли на глазах. Гонимый отчаянием, склонился я над сундучком, выгреб оттуда ещё несколько десятков негритят, добрался до толстой пачки исписанных от руки бумажных листов. Почерк совпадал с тем, что не раз видел я в библиотеке. Надпись на верхней странице гласила: «„Пятьдесят ударов молота ведьм“. Сочинено Генриеттой Крамер по мотивам оперы Вагнера „Сумерки богов“». Я вопросительно посмотрел на Дженни.