Главное — Яна рядом была.

Прикрыл глаза, и тут же память услужливо подкинула, как мастерски она водила меня за нос. Дрожь ее тела, прерывистое дыхание, румянец на нереально красивом лице — я все это принял за чистую монету и повелся. Меня магнитом в ее сторону потянуло. И контроль над телом был утрачен, лишь инстинкты вопили, что больше не могут ждать.

Что нам нужна эта наглая девчонка!

— Я тоже, Тима

— Что?

— Я тоже люблю тебя...

Эти ее слова мне потом еще долго снились в кошмарных снах. Но именно они и убили в хлам мои предохранители. Я как оголенный провод был отныне способен только жалить ее за них. Снова. Снова. И снова, черт возьми! А она еще и убегать от меня удумала.

И я так прекрасно помню, как трамбовал ее в запертую мной же дверь кинотеатра и перса от кайфа быть максимально рядом с ней. Как жадно жрал ее рот, как нетерпеливо толкался в нее своим железобетонным стояком. И все мало было!

На руки поднял и на диван закинул, а потом сошел с ума.

А она позволяла мне все!

Не знаю, как тогда вообще смог не разорвать на клочки ее кофточку и аккуратно расстегнуть пуговки, чтобы добраться до ее груди. Как не спятил в тот момент? Чудо, блядь! А ведь сколько сисек я перетрогал, пока до нее добрался — не счесть. Но именно тут меня вынесло в соседнюю галактику от эйфории запредельной.

А уж когда пуговица на ее джинсах отлетела без сопротивления, то и вовсе ошалел. Руку сунул в ее трусики и от похоти захлебнулся, потому что она потекла. Для меня! А потом под моими пальцами и кончила, так сладко и пылко выстанывая и выгибаясь дикой кошкой.

Ей было хорошо. А мне еще круче!

Никогда прежде я не испытывал ничего сродни тому, что разматывало меня в тот момент, когда я почти получил эту змею в человеческом обличье. Черная Мамба, Медуза Горгона она или еще хуже, не знаю. Но Яна что-то сделала со мной тогда.

Что-то, что до сих пор болезненными афтершоками душило меня и отравляло изнутри.

И я будто бы тогда еще мог ей сопротивляться на каком-то подсознательном уровне, хотя и понимал, что ревную ее к тем, с кем она была до меня. И к ее парню этому, что довольной рожей мелькал в сети.

Меня разрушало это деструктивное чувство. Плавило мозг. Уродовало.

Всегда было насрать, с кем до меня была девушка, а вот тут почему-то произошло иначе. И я ненавидел их всех, гребаных счастливчиков, кому она позволила к себе прикоснуться. И ее за компанию я ненавидел тоже!

Сука! В этой ненависти и варился бесконечно, пока не захлебнулся окончательно. Ведь тогда я еще не знал и даже не догадывался насколько расчетливой дрянью она была.

Чистой, но порочной до безобразия.

Хороший же индюшиный суп она из меня сварганила.

Зря я тогда в том кинотеатре ее не трахнул. Пожалел или хуй его знает, что приключилось с моим разумом, пораженным ревностью. А надо было просто молча вытряхнуть ее из джинсов и засадить по самые яйца. И выебать ее, прочищая мозги и тем самым доходчиво объясняя, что с парнями, вроде меня, не стоит играть в такие странные игры.

Возможно, тогда бы все сложилось иначе, а не так, как по итогу и вышло.

Грязно. И ужасно.

При воспоминании снова полосонуло яростью. Сильно. И я всадил кулак со всей дури в плитку, с удивлением обнаруживая себя уже даже не в раздевалке, а в душевой. Стоял тут в коматозе и с закрытыми глазами вспоминал, как Яна Золотова убегала от меня в тот памятный вечер.

А я сидел, полыхал от неудовлетворенности и изо всех сил уговаривал себя не бежать за ней. И лишь отец заметил, что со мной происходила какая-то адовая хуйня. Да только понесло его не туда, и старик опрометчиво выдал мне ценное, по его мнению, указание не воевать с Золотовой.