—Тогда лучше не надо.

– Ужин! Спасение от енотов и разоблачений, – выдохнула я, отпуская подушку.

– Ага, и от хэштега #ЭмиКоль, – подколола Никси, но улыбка у неё была самая счастливая за вечер.

– Эй, не притворяйся! У тебя глаза светится как у рождественской гирлянды. Он написал тебе, сам предложил поболтать – это уже почти настоящие «Друзья»!

– Это разговор, – подчеркнула она, но щёки её залились румянцем. – И, может быть, завтра… если всё пойдёт хорошо…

—О, нет. Не смей говорить слово «если»! В этой комнате мы используем только формулировки «когда» и «вот увидишь».

– Вот увижу, как ты пролетаешь в дверь, чтобы первой рассказать всем, – засмеялась Никси.

Я хихикнула и расправила подушку:

– Ну, тогда пошли есть. Нам ещё понадобятся силы… для следующего слива в канал. А вдруг Эмиль завтра появится в столовой с каким-нибудь подарком?

– Или с новой некой девушкой, – закатила она глаза.

Мы переглянулись – и засмеялись.

На столе лежала картошка с курицей, которую мы любили как никогда!

—Ну что, как первый день, детвора? —Начал папа.

—Пап, все как всегда, ничего нового.

—Ну вы кроты и скучные. —Толкнул Лолу в локоть.

–Пап! Ты их вообще знаешь?! —Начала Лола, —Они врут как дышат тебе и мне! А про маму вообще промолчу…

Я подтолкнула сестру локтем, но она ехидно улыбнулась.

—А ты чего так рано, пап?

—Отпустили меня к своей семье на ужин, а вот мама как всегда за всеми следит, у них новенькие на работе.

Моя мать—Лаура Беннет, раньше писала статьи для журналов, от нее у меня и пошла любовь к журналистике. Но ее вроде как уволили, что-то на подобие, она никогда никому не говорила почему ушла, но поэтому она обрела свой небольшой продуктовый магазинчик, являлась там главной, поэтому и находилась там до поздна.

После ужина мы отправились в комнату и решили послушать музыку. А включили мы песню Mary Gu «17».

—Без боя тебе сдаться, вместо слов целоваться

Как будто мне 17, 17, 17!

—Под мамины нотации смеяться, смеяться!

—Как будто мне 17, 17, 17!

—Совсем скоро будет восемнадцать, журналистка ты моя недоделанная! —Подшутила Никси.

– Эй! – я притворно возмутилась. – Ты сейчас обидела будущую звезду утреннего шоу и обладательницу микрофона с блёстками!

—Тогда тебе срочно нужен собственный эфир и рубрика «Сердечные сенсации», – хихикнула Никси, подпев песне, держа расчёску как микрофон.

Мы устроились поудобнее на подушках, свет приглушён, окно приоткрыто, и ветерок едва колышет занавеску. Мир будто стал мягче, теплее. Звучит припев, и мы обе поём, как будто это наша личная история.

– Знаешь, – вдруг сказала Никси, глядя в потолок, – если бы можно было сохранить такие вечера в банке… я бы открывала их в самые грустные дни.

—А я бы дарила их тем, кто думает, что чудеса закончились. Чтобы они знали – есть дружба, музыка и вечер, где ты просто счастлив.

—Еще фильм и спать! —Зевнула Николь.

– Согласна! Только что-нибудь лёгкое, чтобы не рыдать в три ручья, – сказала я, потягиваясь. – Может, пересмотрим что-нибудь?

—Мм, или… давай тот, где она падает в лужу, а потом он всё равно в неё влюбляется! – Никси хихикнула. – Классика.

—Ты только что описала половину романтических комедий, – рассмеялась я, доставая ноутбук.

—Ну и отлично. Главное, чтобы был хэппи-энд и попкорн.

—Попкорн у нас заменяется на остатки печенья и горячий шоколад. Почти кинотеатр.

Мы завернулись в пледы, как в коконы, за окном тихо шелестели листья, а экран засветился знакомыми титрами.

Пока герои на экране пытались разобраться в своих чувствах, мы обменивались взглядами, смеясь в нужных моментах и подпевая саундтрекам.

—Спокойной ночи, – прошептала Никси, когда фильм подошёл к концу.