– Отец уехал. Сегодня тебе открывать.

Джулия берет ключи от мастерской и быстро выходит из дома.

– Ты ничего не съела. Возьми хотя бы что-нибудь с собой!

Не обращая внимания на слова матери, она вскакивает на велосипед и уносится, изо всех сил нажимая на педали. От прохладного утреннего воздуха она понемногу просыпается. Ветер хлещет ее по лицу, по глазам. Она подъезжает к рынку, и нос начинает щипать от запаха цитрусовых и свежих оливок. Джулия проезжает мимо рыбного прилавка, на котором разложены только что выловленные сардины и угри. Она сильнее давит на педали, едет по тротуарам, оставляя позади пьяцца Балларо, где уличные торговцы уже зазывают клиентов.

Наконец она приезжает в тупик в стороне от виа Рома. Здесь находится мастерская отца, устроенная в бывшем кинотеатре, здание которого он выкупил уже двадцать лет назад – как раз возраст Джулии. В его тогдашней мастерской стало тесно, надо было куда-то переезжать. На фасаде до сих пор можно различить место, куда наклеивались афиши кинофильмов. Прошли те времена, когда жители Палермо валом валили на комедии с Альберто Сорди, Витторио Гассманом, Нино Манфреди, Уго Тоньяцци, Марчелло Мастроянни… Сегодня большинство кинозалов позакрывалось, как этот маленький, переоборудованный в мастерскую. Кинопроекционную переделали в кабинет, в зрительном зале прорубили окна, чтобы работницам было больше света. Папа сделал все своими руками. Мастерская и похожа на него, думает Джулия: такая же беспорядочная и теплая. Несмотря на всем известную вспыльчивость, Пьетро Ланфреди пользуется любовью и уважением своих работников. Он – любящий отец, но при этом требовательный и властный, сумевший воспитать в дочерях любовь к дисциплине и научить их хорошо делать свою работу.

Джулия достает ключ и открывает дверь. Обычно первым в мастерскую приходит отец. Он сам встречает работниц, для него это важно: «это и означает быть падроне», – хозяином, любит повторять он. У него всегда найдется доброе слово для одной, участливое внимание для другой, он никого не забывает. Но сегодня он объезжает парикмахерские Палермо и его окрестностей. Вернется не раньше полудня. Так что этим утром Джулия – хозяйка.

В этот час в мастерской тихо. Скоро она наполнится шумом множества разговоров, песнями, голосами, но пока здесь только тишина да эхо шагов Джулии. Она идет в раздевалку для работниц, кладет вещи в ячейку со своим именем, достает оттуда рабочий халат и, как обычно, надевает его, словно вторую кожу. Затем собирает волосы, закручивает их в тугой узел, быстро втыкает в него несколько шпилек, после чего повязывает голову косынкой – здесь это обязательно: нельзя, чтобы твои волосы мешались с рабочим материалом. Одетая и причесанная таким образом, она перестает быть хозяйской дочкой: теперь она такая же работница, как и другие, сотрудница фирмы Ланфреди. Ей это нравится, она никогда не желала быть на особом положении.

Со скрипом распахивается входная дверь, и пространство заполняется веселой толпой. Мастерская мгновенно оживает, превращаясь в то самое шумное помещение, которое так нравится Джулии. Среди неясного гула множества перемешавшихся между собой разговоров работницы торопятся в раздевалку, где надевают халаты и передники, после чего, не переставая болтать, расходятся по местам. Джулия идет вместе с ними. У Аньезе осунувшееся лицо: у младшенького режутся зубки, она не спала всю ночь. Федерика с трудом удерживает слезы: ее бросил жених. «Опять?!» – восклицает Альда. «Завтра вернется», – успокаивает ее Паола. У этих женщин не только работа общая. Пока их руки возятся с волосами, они целыми днями разговаривают о мужчинах, о жизни, о любви. Здесь всем известно, что муж Джины пьет, что сын Альды водится с мафией, что Алесия крутила роман, пусть недолго, с бывшим мужем Рины, чего та ей так и не простила.