– Милый! Говори, говори, программируй7. Якори, якори! Поцелуями… Французскими, африканскими, английскими, голливудскими…

До этой минуты он желал вернуться к Соне. Или к Наде. А есть ещё Венера… Но тут решил остановиться. Все эти раздвоенности, расстроенности, распятия порядком утомили.

Он ощутил, что мир – это шар счастья, легко скользящий по жизни. Приятно любить красивых, красиво чувствовать, ласкать красоту и позволять ласкать себя, соединяясь в нежности; искать прекрасных возлюбленных в духе и плоти! Любое проникновение в душу, в тело другого уже чудо.

Она обволокла всем телом, он ощутил её власть над собой. По ногам поплыла нега. Голова освободилась от мыслей. Он жадно ловил губами поцелуи. Пока ласки не перешли в соединение двух в одного, Кристина, продлевая томление, тихо спросила:

– Ты меня любишь?

Как вовремя! Он не скажет три банальных слова. Если мир крутится вокруг него, то никого другого он не полюбит. Иначе, точка опоры изменится, и земля уйдёт из-под ног. Мир не вертится сразу вокруг двоих. Или троих. Для одного мира – один центр!

Димы очнулся и воспротивился силе Кристины, хотя, прилипала упорно желала его. Зачем ему это? Только голый секс?

В глазах Кристины загорелся огонёк.

– Скажи: я люблю. Ответь мне. Соверши ритуал. Мы – одно целое. Спираль тебе передала…

В это время вошли ещё двое.

Разгорячённые любовники затаились за ширмой, пока Венера с Гришей, как два танка утюжились в своей запутанной любви.

– Сублимируются в болтовню, – прошептала Кристина, – не знают, как снять напряжение.

Венера наотрез отказалась «взбодрить мальца». Оба бурно делились подробностями, непредназначенными для лишних ушей. В этот день воздержание почему-то для всех стало актуальным!

Дима натянул на себя футболку и брюки. Жди теперь, пока уйдут! Замёрзнешь тут. Немного подождал, пока Кристина сама назовёт того, кто передал спираль. Потом шёпотом напомнил. Кристина предостерегающе подняла руку, услыхав возню в комнате. После чего, вдруг расхохоталась, взяла Диму за ручку, как маленького, и неспеша выплыла из-за ширмы.

Голые Гриша с Венерой глупо посмотрели на них.

Вошла Соня и замерла, обнаружив Диму в объятиях конкурентки.

– Ну, как наша прилипала в постели? – двинулась она на него со сжатыми кулаками. – Оказалась непорочной девой?!

– В Москве легче найти шпиона, чем девочку! – не к месту пошутил неверный поклонник.

Соня пантерой атаковала Кристину, которая, отбиваясь, умудрялась одновременно надевать трусики с юбочкой и туфли. Дима растащил в стороны разъярённых хищниц. Оградив и себя от когтей Сони, он высоко оценил её финт. Из нагрудного кармана исчезла спираль.

– Верни! – рассвирепел он. – Слышишь?

Та ловко ускользнула от него, подставила подножку. Дима грохнулся на пол. Подразнив трофеем, сама исчезла за дверью.

Венера побежала обратно на вечеринку под защиту мастера. За ней – остальные.

За столом шла горячая литературная баталия, когда они ворвались туда. На Соню коршуном спикировал Дима, вырвал заветную спираль и с вызовом обернулся к мастеру. Но тот, словно не замечал пыхтящие, как после марафона любовные парочки. Лишь взглядом пригвоздил к месту Соню, готовую закатить скандал.

Наступила тишина. Венера уселась с Гришей. Дима – посередине кровати, охраняемый с боков Надей и Кристиной.

Соперницы долго сопели, воинственно поправляли платья, выпуская пар, но постепенно увлеклись разговором и превратились в благородных девиц.

– На любовь отвлекаться нет времени, – излагал Гурий Иванович. – Оставь хлеб папарацци. Приноси материал. Пиши – вот основание. Восторг – в письме! Иначе, не пробьёшься. Если на третьем курсе не обскачешь Голливуд, окажешься в хвосте. Без пощады уничтожай конкурентов. Пусть мучаются. Смейся над их страхами. Плюй на них. Пусть порвут себе сердце!