Время шло и мальчик подрастал. И вскоре из угловатого заморыша, тот вдруг превратился в крепкого здорового парня, точной копией своего отца. Но к огорчению не только Степана, но и всех жителей округи, Валентин перенял от отца не только внешний вид, но и его буйный нрав, и неукротимый характер. За что и получил созвучную своей фамилии Таранов, кличку Таран. Одно его упоминание, приводило в трепет все законопослушное население не только их района, но и почти всего города. Иногда, встречая Тарана в окружении своих дружков – приятелей, Степан Дайнеко вежливо здоровался с ним, стараясь побыстрее прошмыгнуть мимо и мысленно прикидывая в уме, когда же Валентин отправится по местам былых сидок своего отца. Но он ошибся. В начале девяностых все будто перевернулось с ног на голову. И бывшие бандиты, вдруг стали уважаемыми людьми. Их даже стала побаиваться милиция. Вернее милиция стала с ними дружить. Таран был не исключением. Сколотив вокруг себя банду, он подмял под себя весь бизнес в округе. Слово «рэкет», наводившее поначалу на коммерсантов ужас, прочно вошло в лексикон и его перестали бояться. То есть все стали платить дань. И платить естественно Тарану. Единственным человеком, которого все же не тронули бандиты, был Степан Никифорович Дайнеко. Толи из-за давней дружбы дяди Степы с его отцом, толи он помнил хорошее к себе отношение, но Валентин словно взял шефство над антикваром. Хотя конечно наверняка знал, что Дайнеко, человек далеко небедный. Прошли годы. Минули громкие кровавые разборки между враждующими бандитскими группировками, в которых полегло народу не меньше, чем в какой-нибудь локальной междоусобной войне. И оставшиеся в живых бывшие авторитеты, воры в законе с традиционными татуировками на различных частях тела, перевоплотились в разного рода преуспевающих людей. Они стали банкирами, владельцами гостиниц, ресторанов, казино. Многие даже пошли в политику и стали видными деятелями. Единственное, от чего не могли никак избавиться бывшие бандиты, и что выдавало их с головой, так это была их хамская манера поведения, сопровождаемая тюремным жаргоном и распальцовкой на руках. Валентин Таран также сменив спортивный костюм «Адидас» на дорогую тройку и 99-ю модель Жигулей на Мерседес, выглядел теперь не хуже тех респектабельных мужчин, ослепительно улыбающихся с обложек журнала «Бизнес и люди». Хотя так и остался с уголовным нутром. Не забывал он и про дядю Степу, как он называл Дайнеко и частенько к нему наведывался. Не сказать, что Степан Никифорович был рад этим визитам Тарана, но встречал его приветливо, как старого приятеля, едва скрывая предательскую дрожь в коленках. Ему все время казалось, что Валек явится однажды к нему и предложит «„поделиться“» нажитым добром, якобы в счет его многолетнего покровительства. А то и просто придушит. По глазам видно, ему это ничего не стоило.

– Как жизнь, дядя Степа? – Валек, развалившись в кресле, медленно отхлебывал парящий кофе.

– Да как у всех в моем возрасте. Ха! По-стариковски. Что нам остается? Постель, аптека, телевизор.

– Да брось ты, дядя Степа, – Таранов хитро улыбаясь, подмигнул глазом, – Ты еще крепкий для старика. Небось, по девкам-то еще бегаешь?

– Бог с тобой, Валентин, – засмущался старик, – какие девки?

– Да шучу я, шучу, – рассмеялся парень, – ты мне вот что лучше скажи. Никто тебя здесь не обижает?

– Да кому мы старики нужны. Кто нас может обидеть, разве что наше любимое государство.

– Ну не скажи, дядя Степа, – Валек лениво потянулся и, достав из вазы самое крупное яблоко, смачно откусил, – времена нынче лихие. Старого и слабого всяк норовит обидеть. Вон у тебя в доме картинок понавешано. Небось, недешевые, а?