– Блюёшь – это хорошо! – не преминул прокомментировать страдания собутыльника Виталя. Выглядел он намного лучше своего товарища. Бодро держался, на когда-то бесполезных ногах и, вполне ясным взглядом следил за тем, чтобы воды, которая в это время заполняла алюминиевую кастрюльку, было ни много и ни мало, а ровно столько сколько надо.

– Блюёшь, значит организм сопротивляется! У меня, вот, уже сдался. Последние десять лет – ни разу. Не! Вру! Три года назад просрочкой траванулся. Блевал – ни дай Бог. А от спиртяги – ни разу. Помню, в армии, ещё на срочке, в Кабарде, местные водяры подогнали. Так, караул с нас был аж «караул»! – Цибин на несколько мгновений прервал рассказ, окунувшись в воспоминания, уголки рта сами собой потянулись в стороны и вверх, а в глазах промелькнуло подобие тоски, но какой-то теплой и доброй. Так бывает, когда человек вспоминает что-то хорошее, но не особенно жалеет о том, что это лишь прошлое. Когда воспоминания – это то, что нужно, а большего и не надо…

– А ещё помню, в технаре, пошли к девахам в общагу. Лет шестнадцать мне было. Ну, был малёха стеснительный. Ну и, перед знакомством, снять мандраж «косорыловкой» решил. Дык, меня знакомит братан, мол, это Виталик, это Наташа. Она – «Очень приятно». А я, вместо «здрасте», давай ей под ноги рыгать! Вот, надо мной потом пацаны ржали. Мол, «когда будешь ебать – вообще усрешься!»

Задорные рассказы о лихой молодости Витали-дворника Олег слышал, как через пуховую подушку. Будто где-то вдалеке кто-то беседовал. И беседовал вовсе не с ним, а с кем-то, у кого были для разговора и силы и желание. У художника не присутствовало ни того ни другого. Хотелось, лишь, освободиться от хмельного плена. Проще всего было бы пустить себе пулю в голову. Просто засунуть в рот дуло пистолета и нажать на спусковой крючёк! Но оружия под рукой не было. Был лишь Виталя. В данный конкретный момент, только он мог стать оружием в борьбе с утренним недугом. К тому времени, когда Олег перешел от объятий с унитазом к водным процедурам, свесив голову в ванную, нещадно орошал засаленные волосы струями ледяной воды, экс-спецназовец уже сам пришёл к выводу, что без должной терапии товарищ придет в себя только к завтрашнему дню. Сыпанув «на глаз» в кастрюлю хлорид натрия, он же обычная соль, потянул ручку холодильника на себя и, приоткрыв дверцу, с видом искушенного сомелье, принялся, пока лишь визуально, изучать содержимое полупустой стеклянной и пластиковой тары.

5 января

«…но, самое главное, что вы, каждый день, каждую минуту, служите своей стране по сей день. Потому что, вы являетесь тем ориентиром, который сейчас нужен нашей молодежи, нужен нашему государству. Вы участвуете в военно-патриотических акциях и мероприятиях, проводите уроки мужества в наших школах. Вы рассказываете тем, кто знает о войне лишь понаслышке, правду. Правду о том, что в ней можно найти романтику, лишь находясь вдалеке от полей сражений. Правду о том, что там, где свистят пули и рвутся снаряды, есть место всему презираемому теми, кто никогда не был в настоящем бою. Есть место страху, горечи утраты, отчаянию. Но есть место и доблести, отваге и, самое главное, верности долгу перед Отечеством. Долгу, который свят и превыше жизни. Долг, не полевому командиру или штабному генералу, но самому себе. Потому что, есть понимание – за спиной города и деревни, где живут родные и близкие. И никто кроме тебя и таких же, как ты солдат, не остановит захватчиков. Отступить, сбежать и спрятаться, пока не утихнет канонада и в воздухе повиснет, в прямом смысле, мертвая тишина – значит отвернуться, предать своих близких, а значит, и предать самого себя.