Тыква запрыгивает на одеяло, урчит и тычется носом в лицо, периодически мяукая.

– Проголодалась? – Глажу кошку, и она охотно подставляет голову под ладонь. – Пойдем, девочка, пора завтракать.

Мне хочется провести в кровати весь день, но я заставляю себя встать – в том, чтобы продолжать рефлексировать из-за Зейна и Эвы, нет никакого смысла. В конце концов, я с самого начала знала, что они спят вместе, так какой толк без перерыва об этом думать? Есть дела поважнее, чем обломавшийся во сне секс.

Иду на кухню, одной рукой достаю кошачий корм и насыпаю в миску, другой ищу в телефоне номер частного детектива, который помогает мне в поисках отца.

«Привет, Кристиан! Как дела? Слушай, догадываюсь, что это нереально, но можно ли найти информацию о человеке, который приезжал на машине к дому мамы двадцать лет назад?»

Сообщение отправляется, я заливаю кукурузные хлопья молоком и с ногами забираюсь на деревянный стул, обхватив колени руками. Не знаю, на что я рассчитываю: мне известно, что записи с камер наблюдения хранятся не больше тридцати суток. Через десять минут смартфон издает короткий сигнал: новое сообщение. Нетерпеливо кликаю на мигающую иконку мессенджера.

«Привет! Ли, ты в своем репертуаре. Понимаешь, что просишь невозможного? Слишком много времени прошло… Кого ты ищешь? У тебя хотя бы есть фото? Через своих людей в полиции я мог бы пробить его по базе тех, кого когда-либо задерживали и судили в Норвегии, но не уверен, что это даст результат, на который ты рассчитываешь».

Кристиан прав. Пытаться найти напавшего на меня столько лет назад человека в капюшоне – это как искать иголку в стоге сена. Почти без шансов. Почти, но попробовать все равно стоит. Закусываю губу и смотрю на карандаш. Я помню его лицо. Вряд ли когда-нибудь смогу забыть, даже если захочу. Достаю из рюкзака блокнот и несмело провожу первую линию.

Острый орлиный нос, глубоко посаженные глаза, нависающие над ними брови, продольные морщины на лбу, черная густая борода, поджатые узкие губы. Это всего лишь схематичный рисунок, но мне почему-то становится не по себе.

На вид мужчине, который смотрит на меня с расчерченного в клетку листа бумаги, сорок-сорок пять лет. Ровесник отца. Какова вероятность, что они были знакомы, и мама что-то о нем знает? Полагаю, что нулевая, но проверить не помешает.

Прижав телефон плечом к уху, слушаю длинные гудки, одновременно пытаясь справиться с кофемашиной. Жаль, что в отличие от Зейна меня никто не будит чашечкой ароматного капучино. Хотя нет, не жаль. Не хватало только, чтобы на моей кухне хозяйничала Эва. Опять испытываю досаду, что джинн был не один, и злюсь на себя за это чувство. Что бы ни происходило, я не должна позволять себе быть слабой и впадать в зависимость от других. Тем более от тех, у кого козырей в рукаве больше, чем у меня, причем во всех смыслах. Наконец мама берет трубку.

– Лелия! Как я рада, что ты позвонила! Все хорошо, детка? Ты вчера нормально добралась до дома?

Аппарат громко отфыркивается горячим молоком, и я, чертыхаясь, отпрыгиваю от него, стараясь не уронить телефон. Придется смириться с тем, что какой бы сильной я ни была, победить кофемашину без мастера по ремонту у меня не выйдет.

– Ага, мам, все отлично. Хотела спросить, знаешь ли ты одного человека? Секунду, отправлю фото.

Получив снимок, она ненадолго замолкает, а потом с сомнением отвечает:

– Нет, дорогая, что-то не припоминаю… Кто это?

– Наткнулась вчера в чулане на свои детские рисунки, вот и стало интересно, кого я изобразила, может, друга семьи. – Буду считать, что это ложь во благо. Маму незачем посвящать в подробности.