Боец морского спецназа

Еще в 1992 году Борис Ельцин во время встречи с Шапошниковым, Чернавиным и Касатоновым оставил запись в книге почетных посетителей крейсера «Москва»: «Черноморцы! Не дрогнуть в трудный час СНГ! Поддержу! Президент Ельцин». Не поддержал. Ни тогда, ни позже, когда флотом командовал Балтин…

– Спас кораблей? О чем конкретно речь…

– Об этом никто не говорил вообще… Может, и вы вот сейчас впервые это услышите. Значит, был устроен так называемый несанкционированный перегон кораблей из Одессы в Россию… Я хорошо помню ту страшную ночь. Балтин с вечера и до рассвета ходил по квартире, как зверь по клетке. Я ничего не понимала. А он мне: «Ты понимаешь, мы на грани войны»… Он говорил, что украинцы устроили за этими кораблями погоню… Нельзя исключать, что будет перестрелка и начнется война.

– Эти корабли украинцы догнали?

– Не догнали. Они из Одессы перешли в российский Черноморский флот. Но что потом было? Ночью, в одних рубашках, чуть ли не босиком, украинцы выселили из домов семьи всех наших офицеров и мичманов, которые угнали корабли из Одессы… Силком выгнали. Но Эдуард Дмитриевич, он же такой боевой товарищ, быстро успокоил украинских военных… Сказал – если не успокоитесь – наведу пушки и дам пару залпов…

Были много раз такие ситуации, когда он в штабе флота ночевал. И я как-то тоже ночевала в штабе, ползком туда лезла, спасалась.

– Почему? Тебе было страшно дома одной сидеть?

– Нас подожгли.

– Дом командующего подожгли?

– Да, подожгли, дым, все это. Охрана подбежала – спасайтесь. Я на карачках ползла, лезла через забор высоченный, бегом в штаб и в штабе двое или трое суток прожила. Боялась возвращаться домой.

– Дом спасли?

– Спасли. Но там все равно страшно жить было. И не только в доме – в городе! Я пережила несколько покушений. Однажды мне повезло, что я ехала не в той машине, которую мне иногда выделяли. Подорвали машину нашу…

Не дай бог, такого никому не пожелаю. Сколько я слез там пролила! Я рыдала, стояла на коленях – отпусти меня! Он говорит – нет, семья будет со мной.

И на водителя нашего тоже нападали. Помню, мы ехали на машине, Саша за рулем.

– Это гражданский или матрос?

– Это матросик, но переодет был в гражданку. И он как бы охранник был мой, везде сопровождал меня. За нами мчалась машина, потом резко подрезала нас.

– Грузовик или легковая?

– Легковая. Выскочили из нее какие-то люди, открыли нашу машину и стали за шиворот Сашу вытаскивать… Порвали ему одежду…

Кричали на него, меня обозвали последними словами. И сказали – если ты не умотаешься завтра-послезавтра, то через три дня будешь трупом. Меня колотило всю и трясло…

И все это – в Севастополе среди бела дня. Вы знаете, такая обстановка была тогда ужасная в городе.

Нашим морякам по одному нельзя было ходить, запретил Эдуард Дмитриевич. Ходили по нескольку человек, потому что могли остановить, снять ремень, потребовать деньги. Потому что украинский флот еще беднее был. Нашему флоту не давали зарплату по нескольку месяцев, нечего было есть. И спасибо вот Шаймиеву, который нам прислал несколько вагонов муки, сахара, чая, масла. Тяжелый был период… Да, я помню еще одно покушение. Было это летом. Жара. Я в море плавала и вдруг ко мне подъехал катер, а на нем – капитан первого ранга. Он мне говорит, что, мол, вот командующий прислал катер за вами. Зовет на шашлыки, офицерская компания отдыхает в горах… Я говорю – так я же в купальнике, какие шашлыки, какие горы? Ну и что, отвечает, и начал меня вытаскивать на катер. Я кричу – да вы что? Давайте я хоть оденусь. И к тому же ни адъютант, ни порученец командующего, никто мне не звонил.