Вилсон остановил автомобиль напротив трапа, где нас встречали всё тот же пилот и та же стюардесса, с которыми мы летели из Москвы. Они и одеты были так же, как в тот день. Он – в белой рубашке и чёрном галстуке-шнурке, а она – в небесного цвета костюме и пилотке. У них что, нет другой одежды?

– Приехали, – сообщил Ноланд.

Никак не могу привыкнуть к этой дурацкой человеческой манере озвучивать очевидные вещи. Как будто у нас глаза на затылке и мы сами этого не видим. Он обернулся и, посмотрев на нас по очереди поверх солнцезащитных очков, сказал:

– Вы пока выходите, а я пойду с командой переговорю.

Он покинул машину и направился к экипажу. Заглушив двигатель, громила выскочил следом за ним.

– Ну что, идём, мой бодигардик. – Улыбнувшись, Александра легонько стукнула меня пальцем по носу.

Боди… кто? Что-то я не понял, как она меня обозвала? Округлив глаза, я в удивлении уставился на неё.

– Малыш, да не смотри ты на меня так, – хихикнула Шура. – Бодигард в переводе на русский означает «телохранитель». Ну а кто ты? – Она развела руками. – Твой напарник поручил тебе беречь меня.

Фух, ну слава богу. Я согласен быть телохранителем, но тогда зачем называть меня малышом? Вам не кажется, что эти два прозвища как-то не вяжутся между собой? В моём понимании боди… как его там… ну, в общем, это такой здоровый парень, который запросто надерёт задницу любому. Разве он может быть малышом? За всю мою жизнь люди по-разному называли меня, но позорней этой клички я ничего не слышал. Уж лучше быть Трюфелем, Трусоном или Тристаном, но только не сопливым малолеткой. Вы заметили, она даже английское слово умудрилась завернуть в уменьшительно-ласкательную обёртку. И в этом вся Шура. Говорю же, не может она обходиться без этих своих муси-пуси. Я вдруг подумал, что уже скоро мне придётся неизвестно сколько жить с двумя женщинами. Если ещё её подруга окажется такой же любвеобильной, я точно сойду с ума.

Александра накинула на плечо свою маленькую сумочку, что лежала на сиденье, и только взялась за ручку двери, собираясь открыть её, как она распахнулась перед нами.

– Миссис Алекс, мистер Трисон, – улыбнувшись во все свои зубы, Вилсон снова подмигнул мне, – прошу вас.

Я заметил, что он открывал двери только женщинам и мне, на мужчин его джентльменство не распространялось. Понятное дело, они с таким же успехом могут это сделать сами. Громила забрал из багажника чемодан, а когда мы подошли к трапу, Кристофер представил Александру экипажу, те с улыбками кивнули, затем посмотрели на меня и, словно сговорившись, подмигнули.

Да что они все разморгались? Такое чувство, будто у них одновременно случился нервный тик. Конечно же, я понял: никакой болезнью здесь не пахнет. Вряд ли Кристофер позволит управлять своим самолётом человеку, страдающему неврозом. Просто таким образом они поприветствовали меня. Я пёс воспитанный, разве мог я не ответить взаимностью? Я тоже моргнул, правда, в отличие от них, обоими глазами, и вдобавок ещё хвостом помахал, давая понять, что тоже помню их. Естественно, наше бессловесное общение не осталось незамеченным остальными.

– Трисона вам представлять не нужно, – глядя на меня с высоты своего роста, усмехнулся Кристофер. – Вижу, что за это время вы не забыли друг друга.

– Да как же его забудешь? – вопросом на вопрос ответил пилот. – Это первый четвероногий пассажир, который летал на нашем борту.

Когда со знакомством было покончено, он забрал чемодан у громилы и, обменявшись рукопожатиями с мужчинами, удалился в самолёт. Вилсон попрощался с Шурой, потом присел рядом со мной и протянул ладонь, а когда я положил на неё лапу, он легонько сжал её и сказал: