С каждым шагом Сарен всё больше и больше осознавал своё присутствие во сне. Прошло совсем немного времени и он уже полностью контролировал свой бег. Двигаться было тяжелее обычного – должно быть это тоннель поднимался наверх.

Весь коридор сотрясали мелкие вибрации. С каждой секундой они становились сильнее и всё ощутимее, пока наконец не перешли в оглушающий гул. Наёмник начал испытывать вполне реальную боль в ушах – нечто несвойственное дурным снам.

Сарен остановился, заметив кое-что необычное. Справа в стене зияла огромная дыра. Решив не испытывать свою удачу, он побежал дальше по тоннелю, не сбавляя скорости ни на секунду. И вскоре упёрся в тупик.

Потолок обвалился, наглухо перекрыв проход. Гул достиг критической силы и весь коридор сотряс мощнейший удар. Наёмник почувствовал, что его будто подхватила невидимая рука и со всей силы бросила на груду обломков.

К счастью, этого он уже не почувствовал, повиснув в пустоте. Ощущения снова становились расплывчатыми и неясными, разум уже переключился на какие-то бессмысленные образы, и лишь одна мысль пульсировала в голове Сарена:

«Нужно было повернуть…»

Проснулся наёмник довольно резко – ему вообще показалось будто пробуждение наступило сразу после этого дурацкого сна. Вот только какого именно, вспомнить он не мог. Единственным, что осталось, было чувство досады, как если бы он совершил какую-то непоправимую ошибку.

Сарен заворочался. Затёкшее тело двигалось неохотно – всё же спать в сидячем положении на жесткой деревянной палубе было не очень удобно. Не помогал ситуации и тот факт, что сверху на спайранца навалились его спутники. И если оборотень не особо досаждала подобным, то вот масори… стоит ли говорить, что именно эта половина тела наёмника и отказывалась слушаться.

Инстинктивно попытавшись глотнуть свежего воздуха, мужчина почувствовал у себя в груди что-то склизкое и холодное. Как будто лёгкие его склеились, а потом ещё и замёрзли. Он зашёлся в приступе булькающего кашля. Болота радостно встречали гостей удушающим туманом влажных испарений.

Высвободившись из «объятий» своих спутников, Сарен поднялся на ноги и уперся руками в борт. Поверхность воды была скрыта густой белой дымкой. Казалось, будто они плывут среди облаков. Нарушали эту иллюзию только редкие деревья причудливых форм и размеров. Точно призраки, они протягивали к барже свои длинные и тонкие руки, изогнутые под самыми невообразимыми углами.

Каким только образом капитан баржи до сих пор умудрился не задеть ни одно из них, оставалось для Сарена полнейшей загадкой.

Солнца видно не было, но по тому, как светло было вокруг, наёмник сделал вывод, что день наступил уже некоторое время назад.

Рядом заворочалась Веспер – очевидно её разбудил внезапно покинувший своё место источник тепла и опоры в лице Сарена, отчего она медленно сползла из сидячего положения в лежачее. Как только голова её коснулась палубы, девушка проснулась, принявшись недоуменно озираться. Квар тоже открыл глаза.

– Пойду узнаю у капитана где это мы, – сказал Сарен и направился в хвост баржи.

Людей на палубе поубавилось – кто-то искал место потеплее, а кто-то в инстинктивном страхе перед болотами скорее стремился убраться прочь с открытого пространства.

Он обнаружил капитана у руля. Судя по пробивавшейся на висках седине, ему было около сорока. Чёрные как смоль волосы и смуглая кожа, в совокупности с совсем уж нетипичными для пустыни чертами лица подсказывали, что он был южанином.

«И как тебя только занесло в такие места, тем более то из самой лучшей части Империи?» – южные провинции были самыми плодородными и если масорийский полуостров называли не иначе как «имперской кузницей», то юг по праву носил звание главного кормильца.