– Что? – Я смотрела на Ганна в замешательстве.
– ISTP, – с гордостью повторил он. – Вы наверняка принадлежите именно к нему.
– IS… Что вы хотите этим сказать?
Он посмотрел на меня как-то странно, словно ему казалось, что я нарочно его дразню.
– Только не говорите, что не знаете свой тип, ладно?
– Мой тип? Что-то вроде высокая, темноволосая и красивая?
Он рассмеялся.
– Я в восторге! Вы действительно неотшлифованный алмаз. Почитайте что-нибудь о типах личности по системе Майерс-Бриггс, Никки. Вы принадлежите к типу ISTP, гарантирую.
Он с благожелательным видом огляделся по сторонам.
– Не могу припомнить, когда я в последний раз заходил в книжный магазин. Неужели люди все еще приходят в такие места? Чтобы купить книги?
– Как ни странно, да. Итак, чем я могу вам помочь?
Его колено задергалось вверх-вниз, словно отбойный молоток.
– Правильно ли я понимаю, что иногда вы занимаетесь кое-какой… деликатной работой?
– Пожалуй, о «деликатном» я знаю только одно: есть такой режим сушки в моей стиральной машине.
– У вас репутация человека, умеющего держать язык за зубами.
– В этом роде деятельности далеко не продвинешься, если будешь всем трубить, что ты съела на завтрак.
Он начал дергать другим коленом. С того самого момента, как Грег вошел в мой кабинет, он ни секунды не посидел спокойно.
– Когда обращаешься к адвокату, то, разумеется, существует такое понятие, как адвокатская тайна.
Я кивнула. Это было распространенное мнение. Люди приходили ко мне со своими личными проблемами. Они хотели, чтобы эти проблемы были решены. И хотели также, чтобы эти проблемы так и остались в тайне.
– Но вы не адвокат.
Я развела руками:
– Извините, что разочаровала вас. Но если вам нужен адвокат, то Сан-Франциско совсем рядом. Уверена, вы сможете найти там одного-двух.
Ганн рассмеялся. Теперь у него опять начало дергаться первое колено, совсем как неисправный метроном.
– Мне вовсе не нужен юрист. У меня их и так слишком много. Мне просто нужно выяснить, как именно вы обращаетесь с информацией, носящей сугубо конфиденциальный характер.
Я откинулась на спинку стула.
– Вы явились в мой кабинет. Если вам что-то нужно, просто скажите мне, что именно. Может, смогу помочь. А может, и нет.
Я взмахнула рукой, показывая на голые белые стены, домашние растения и подержанную офисную мебель.
– Здесь нет ни мегафонов, ни микрофонов. Что будет, если по вашему делу меня вызовут свидетелем в суд? Предупреждаю сразу: лжесвидетельство – не мой профиль. Ни за какие деньги. Так что если у вас на руках труп и вы ищете, где бы его спрятать, то не теряйте времени понапрасну и обращайтесь к кому-нибудь еще. Мне еще в начальной школе надоело откладывать решение проблем в долгий ящик. Вы либо говорите мне, в чем дело, мистер Ганн, либо нет. Как хотите.
Он обдумал это.
– Хорошо, я вам доверяю. Но сначала я должен попросить вас подписать вот это.
Он открыл свой дипломат, достал из него пачку бумаг и вручил ее мне. Я взяла бумаги и бегло просмотрела их. Договор о неразглашении. В десять раз более объемистое, чем обычно. Я не стала утруждать себя внимательным чтением, а просто отложила документ в сторону.
– Вы не станете его подписывать?
– Возможно, я его и подпишу, – сказала я. – А возможно, и нет. Это зависит от нескольких вещей. Включая и то, что именно вы расскажете мне о вашем деле.
Я подозревала, что он стал жертвой шантажа. Он выглядел подходящим кандидатом на эту роль. Проститутка-женщина или проститутка-мужчина, имеющие на руках тайно снятое компрометирующее его видео, а может быть, какой-нибудь торговец кокаином, решивший срубить легкие бабки, поставлявший ему свой товар, – в общем, некто предприимчивый и аморальный, решивший, что в лице Ганна они наткнулись на золотую жилу.