– Мишенька, не нужно ругаться и кричать на бабушку.

– Бабушка, не нужно обижать Мишеньку. К тому же, бабуля, энтропия растёт. Ты думаешь, я буду находиться всю жизнь в неведении?

– Дорогой, поедем лучше домой, я тебе блинчиков напеку.

– Со сгущенным молоком?

– Да.

– И с творогом?

– И с творогом.

– Вези…

Я проснулся от грохота. На часах было около двух ночи. Мужской голос говорил громко, а женский шептал. Я разобрал в этом шуме голос отца и мамы. Я вслушивался в шепот, но ничего не мог разобрать. Отец отвечал короткими фразами. Он крикнул «Отстань, я сам», а мама ему: «Тише-тише, Мишу разбудишь». Я включил фонарик, подвёз к кровати коляску, залез в неё и тихо подъехал к двери. Попытался прислушаться, но ничего не было слышно и свет погас. Я слышал кряхтение у себя за дверью и решил её открыть. Отец распластался на полу и упёрся в него головой.

– Черт возьми, папа, что с тобой?

– Миша, не ругайся.

– Да что вы ко мне пристали с этим «не ругайся» не ругался я еще. Тебя вообще это сейчас волнует? Как я ругаюсь? А то, что ты ночью лежишь не на кровати с мамой, а на полу – это нормально?

– Сына, не нагнетай, видишь папе и так плохо.

– Да уж вижу, папочка. – Мы простояли… шучу, я катался вокруг него, а он лежал. Мы так прокатались и пролежали какое-то время.

– А почему мама не хочет тебе помочь?

– Она обижается на меня.

– Я бы тебя вообще выгнал из квартиры за такие выходки.

– Ша! Как с отцом разговариваешь? А ну спать, бегом!

– Ты кряхтишь у меня за дверью, как я спать буду? Давай помогу тебе.

– Интересно, как?

– Па, хватайся за меня рукой, а я довезу нас до дивана.

– Не мели чушь, ты меня не увезёшь.

– Хватайся, говорю!

– Миша, пожалуйста, уйди спать. Сын не должен видеть отца в таком состоянии.

– Вообще-то, папа не должен в принципе быть в таком состоянии.

– Какой-то ты не по годам умный. Иди спать.

– А ты можешь командовать мною хотя бы в вертикальном положении? Вот, возьми мою руку. Я сейчас дотащу нас.

– Сын, мне жаль об этом говорить, но раз ты хочешь помочь, тебе надо как-то меня зацепить. О! Возьми мой ремень, я привяжусь к ручке кресла. – Я довёз папу до кровати, однако несколько раз чуть не выпал с кресла, но оно впилось в меня. Я на нем разъезжал, как виртуоз.

– Сын, куда мы с тобой докатились?

– Прямо к твоей комнате.

Через несколько минут папа уже храпел. На следующий день он старался не попадаться мне на глаза. Я не злюсь и не виню его за это. Лишь спустя много лет, я вновь увидел его в таком состоянии, но больше ему не помогал.

Я, как обычно, сидел возле лавочек вдали от площадки и наблюдал за происходящим и вдруг она со мной заговорила:

– Привет, всё еще сидишь?

– Нет, стою, разве не видно?

– Как твои дела?

– Куда ты пропала? Я тебя ждал.

– Бабушка заболела и мы уехали в село.

– Я тоже хочу уехать отсюда.

– Ага, ну-ну. И с кем же ты поедешь?

– С тобой. Поехали со мной?

– Ты даже имени моего не знаешь.

– Это всё туфта и не должно тебя волновать.

– А вот и должно! Меня Надей звать.

– Бабушка, отпусти меня пожалуйста, мы с Надей вот до восьмого подъезда и обратно. Ладно? – Она ничего не ответила. Бабушка отошла в сторону и дала знак, что можно ехать.

– Как ты думаешь, – спрашивала Надя, – почему всё так происходит в жизни?

– Как «так»?

– Ну так, неинтересно.

– Ты уже успела разочароваться в жизни?

– Да. Я не хочу жить. – Я ехал возле неё и молчал.

– Чего молчишь?

– Да я вот думаю, как ты, девочка с ногами, не хочешь жить, а я мальчик без ног, и хочу.

– Просто…

– Ну что «просто»? Что тебе не нравится?

– Да блин, всё. Я и так много учусь, но мама еще заставляет учить алгебру с геометрией, а у меня ничего не получается. Я её просто не понимаю!