– А это откуда следует? – Блеер заинтересованно подался вперед.

– Последнее подтверждается данными, пришедшими по линии первого главного. Так, был произведен негласный осмотр личных вещей, которые он, съехав со съемной квартиры, оставил на хранение своему знакомому: чуть ли не треть от веса составляют журналы и каталоги с люксовыми товарами и дорогой недвижимостью, которые ему явно не по карману. Удалось также посмотреть в его карточку у стоматолога – много проблемных зубов, большие счета, не все зубы, нуждающиеся в лечении, санированы. Интересно, что, находясь у нас, в разговорах проявлял интерес к советской стоматологии. Также отмечены контакты с мелкими фарцовщиками: яростно торгуется и, судя по ассортименту предлагаемых товаров, явно уточнял заранее, на что у нас максимальный спрос. Значит, хочет заработать денег на этой поездке.

– Так, – прищурился Блеер с пониманием, – подходим к нему прямо, под своим флагом?

– Да, – с готовностью согласился Витольд, – именно так. Прямо от нас, в лоб, без прелюдий. Вербовочная основа – сугубо материальная. Говорить в понятных ему терминах: разовый контракт на период пребывания в СССР. Много предлагать не надо, загордится. Думаю, три-пять тысяч долларов, и он наш.

– Почему именно столько?

– Накрыть его ближайшую цель – лечение зубов – плюс немного сверху.

– Вероятность активно-негативной реакции на предложение?

– Низкая, Владлен Николаевич, низкая. – Психолог на миг задумался, потом предложил: – Кстати, можно перед подходом попытаться его правильно настроить.

Блеер молча двинул кустистой бровью, требуя пояснений.

– Дня за два-три, – сказал Витольд, – надо помочь ему «потерять» портмоне.

– Посадить на мель? – усмехнулся Блеер.

– Не совсем так. – В голосе полковника неожиданно прорезался слабый прибалтийский акцент. – Он должен потерять немного. Ровно столько, чтобы продолжать испытывать досаду, тогда наше внезапное предложение будет рассматриваться им как компенсация со стороны судьбы. А вот если мы ему «потеряем» все или много, то он ведь далеко не дурак: сложит одно с другим и обидится.

– Очень разумно, – согласился Блеер и повернулся к своему заму: – Сделаем?

– Проблем не вижу, – бодро ответил тот. – Комара или Канарейку напустим. Они где угодно сработают – и на транспорте, и в театре, и на рынке.

– Хорошо. – Блеер еще немного подумал, потом подвел черту: – Я согласен с подходом. Оформляйте планом и на подпись. Кстати, о рынках… С вице-консулом разобрались? Выяснили, отчего она туда зачастила?

Зам озабоченно поморгал, потом в недоумении развел руками.

– Чепуха какая-то происходит, Владлен Николаевич, – признался, поерзав. – Внешне все выглядит, словно она ходит туда всего с одной целью – купить сетку репы.

– Чего купить? – переспросил Блеер, нахмурившись. Ему показалось, что он ослышался.

– Репы, – понимающе хмыкнул полковник. – Идет сразу к нужному ряду, придирчиво выбирает: щупает, чуть ли не обнюхивает каждую – и прямиком оттуда домой.

– Сетка репы? – недоверчиво повторил Блеер. – Что с ней можно делать-то?

Жора заелозил на стуле – ему тоже было любопытно.

– Знаете… – Рука полковника заскребла в затылке, а в голос пробрались извиняющиеся интонации. – Вот все выглядит так, словно она ее ест. По крайней мере, в выносимом из квартиры бытовом мусоре находим отрезанные вершки и корешки в точном соответствии с числом купленных корнеплодов. Мы прикинули – примерно по полкило в день получается.

– Ест?! – Блеер поморщился и потряс головой, словно все никак не мог поверить в услышанное. – Ешкин кот, вот это дела…

– Постойте. – Москвич-психолог вдруг резко подался вперед. – Я правильно понял, что у этой Фолк неожиданно появилось странное вкусовое пристрастие?