– Смотри, командир! – ткнул пальцем в экран Воднев. – Кажется, там тоже кто-то едет!

– Можешь подобраться поближе? Но так, чтобы не привлекая внимания!

Воднев кивнул.

…Итак, это был примерно такой же, как у них самих, обоз, – из трёх подвод и нескольких всадников.

«Мониторную» телегу остановили, подозвали Свешникова. Тот, с полминуты поизучав слегка дрожавшие изображения людей на экране (синхронизировать беспилотник с движением телег по скверной дороге – задача непростая!), поморщив лоб, коротко резюмировал:

– Скорее всего, русские!

– Что делать, командир? – настороженно глянул на Дёмина подъехавший к водневской телеге и даже спешившийся, чтоб лучше видеть, Морошкин.

– Морошкин, Свешников, догнать обоз, выяснить, что за люди! – отрывисто приказал Дёмин. – По возможности, мирно, без стрельбы и рукоприкладства! Михай, – глянул он на проводника, – тоже с ними! Если что – за толмача сойдёшь! Вряд ли это коллаборационисты! Те по лесам бы не шарились. Может, нам и сгодятся.

Михай, привыкший от нового начальства слышать всякие непонятные «сербские» словечки, кивнул, догадываясь по интонации, кто такие эти самые «коллаборационисты». Однозначно какие-то гады нехорошие!

На самом деле контейнер из «другой России» – ящик размерами с большой чемодан советского ещё туриста, мирно покоившийся на третьей телеге, под задницами двух дремлющих стрельцов, донимал подполковника не меньше, чем капитана Павленко. Но Дёмин помнил приказ генерала. А по тому приказу для «подарка» перво-наперво требовалось укромное и надёжное место.

Чужой обоз двигался медленнее их отряда. Рано или поздно группа Дёмина его бы и так нагнала. А всаднику достаточно было чуть припустить, чтобы догнать наверняка.

Так что Морошкин, возглавивший тройку, лишь чуть прибавил ходу. Да сильнее ускориться не позволила бы сама лесная тропа, не предназначенная для галопа и быстрой рыси.

Обеими руками майор держался за повод, нарочито откинулся в седле назад, чтобы поза выглядела мирной. И спутникам своим, помотав головой, как бы дал команду «Делай, как я».

«Нас только трое, – рассуждал он. – Мы им не угрожаем. Шмалять сдуру, в первую же секунду, даст Бог, не начнут. Если разумные, конечно, люди».

– Эй, Михай, окликни их, – оглянулся он на проводника, отстававшего примерно на полкорпуса.

Тот уже разинул было рот, но Морошкин успел его одёрнуть, яростно прошипев:

– Да поласковее, подружелюбнее! А то они, не ровён час, за поляков нас примут!

– Эхей, люди добрые! – козлетоном проблеял перепугавшийся Михай. – Подождите нас маленько! Разговор есть!

Расчёт майора на то, что их внезапное появление если и напугает обозников, то не до полусмерти, оправдался. Замыкающая подвода остановилась, примеру её последовали и две других. Сопровождавшие их всадники развернули коней. Одни из них подняли и наставили на догнавших их чужаков пищали, другие выхватили из ножен сабли.

В тройке Морошкина никто за оружие не взялся. Коней перевели на шаг, демонстративно улыбались. Даже Михай, подражая более крепким товарищам, хотя, увидав жерла пищалей, побледнел как полотно.

– Кто такие? Куда путь держим? – сердито буркнул один из всадников, с серебристою проседью в окладистой бороде.

Судя по одежде и оружию, за которое он тоже, кстати, не взялся, – старший в обозе.

– Мы не ляхи, мы сербы! – продолжая сверкать белозубою улыбкой, Морошкин обвёл обозников взглядом и остановил его на том всаднике, что задал вопрос.

– Михай, ты скажи… – произнёс он вполголоса, мотнув головой за спину, где должен был находиться проводник.

– Мы не враги! – воскликнул звонко, почти пропел Михай. – Данила Егорович, разве ты меня не узнаёшь? Я – Михай, из Пышкова!