Девочка мало спала днем, ночью засыпала только после полуночи, и за ночь просыпалась строго пять раз, словно по будильнику, через каждые два часа. Гайлс всегда крепко спал, не обращая внимания на плач, а вот Лиза просыпалась из-за каждого шевеления дочери. Девушке тяжело дались роды и восстановление, а вечные недосыпы и стресс спровоцировали потерю грудного молока, поэтому Лизе приходилось пять раз за ночь бежать на кухню и готовить смесь для Лии.

В свои выходные Гайлс вечно спал и играл в компьютер, а на просьбы жены помочь с ребенком, оправдывался усталостью. Поначалу даже, он злился, что придя домой после тяжелого рабочего дня ему приходилось убираться дома и готовить ужин, но чуть позже он просто свыкся и старался поесть в какой-нибудь забегаловке, а на вечный бардак просто махал рукой. Однако свыкнуться с ограничением свободного времени он так и не смог.

Гайлс лежал рядом с плачущей малышкой на диване и пялился в мобильник. Лии исполнилось четыре месяца, и она только-только училась переворачиваться на живот. Ее лицо раскраснелось от плача, глаза были крепко зажмурены, а ладошки сжаты в кулак. Она пыталась перевернуться, но попытки были тщетны, и девочка плакала еще сильнее.

– Гайлс! – выкрикнула недовольная Лиза и подбежала к дочери, оставляя мокрые следы от стоп на полу. Девушка взяла малышку на руки и сунула соску. Лия, прерывисто вздыхая, успокоилась, прижимаясь к матери.

– Видишь, она к тебе хотела, – не отрывая взгляда от телефона, проговорил мужчина и прибавил звук.

– Ты даже не пытался ее успокоить!

– Пытался, но она тебя требовала.

– Ага, я видела, как ты пытался. Давай, убирай свой телефон. Не думай, что ты сейчас будешь играть.

– Буду, – пробубнил с улыбкой Гайлс. Это довольная ухмылка заставила Лизу взреветь от злобы внутри себя.

Как только Лии перевалило за два месяца, у Лизы и Гайлса часто случались ссоры на фоне усталости. Девушка постоянно просила мужа хотя бы в его выходные помогать с ребенком, пока она примет душ или поспит на час дольше обычного. А Гайлсу такой расклад совсем не нравился. Ему вовсе не хотелось менять привычный образ жизни и жертвовать своим отдыхом ради того, чтобы таскать плачущего ребенка, даже если он был его родным.

Гайлс был единственным ребенком в семье, и он даже представить себе не мог, что значит нянчить младенца. Мужчина видел счастливые семьи, прогуливающиеся в парке, где довольный папа катит коляску со спящим малышом, а рядом идет красавица-жена. Но на деле оказалось все не так, как он планировал.

Он не хотел обижать Лизу своими высказываниями, однако как-то раз ляпнул о наличии еще не ушедшего после родов живота: там что, второй? И о груди жены тоже отозвался не слишком воспитанно, однако после агрессивной реакции Лизы, еще долго извинялся за свои слова.

Лиза была вечно уставшая, с бледной кожей и синяками под глазами. Она сутулилась и ходила в грязной одежде потому, что Лия часто срыгивала на нее, и чистых футболок за целый день просто не оставалось в шкафу. Сначала Гайлс пытался указать жене на это «разве сложно переодеться? Самой приятно так ходить?», но после нескольких ссор, забросил это дело. Теперь, приходя с работы, он не только видел вечный бардак, немытую посуду и отсутствие ужина, но и наблюдал злую жену с растрепанными волосами и орущего младенца. И это дико выматывало.

– Может, хватит уже? – Лиза рявкнула, вырвав телефон из рук мужа, – может уже начнем нормально общаться?

– Да как с тобой можно общаться нормально? – повысил тон Гайлс, – ты вечно недовольная всем, ходишь дома, не пойми в чем, посмотри, – он все также лежа на диване, указал на пятно на футболке Лизы, – а волосы? Ты их хоть сегодня расчесывала? Тоже не особо приятно приходить домой к