Сволочь, сплюнул Гринвич. Чужими руками жар загрести хочет. С другой стороны, еще один свидетель эксперимента не помешает. Если окочурюсь, хоть кто-то вспомнит, что за истину сгинул. Хоть посмеются от души.

Дома думал уже иначе. Никакие свидетели и компаньоны ему не нужны. Дело это сугубо личное. А насмешников перед смертью не надо. Шанс, что он выживет, надышавшись триметилбутанпропиленом и уколовшись смесью нейролептиков, транквилизаторов и морфина, невелик.

По крайней мере, уйду из этого мира в эйфории. Терять мне нечего и некого.

Гринвич приготовил себе ложе с капельницей у стола на кухне. Входную дверь запирать на замок не стал, чтобы если что, ее не выламывали. Полил цветы, прибрал в стол все документы. Пропылесосил квартиру, вымыл посуду, принял душ. На листе бумаги написал: «Ухожу добровольно. Никого не винить. Может, еще вернусь. А. Гринвич. 15.05.2014 года. 21.00 мск.»

Взял большой шприц, набрал желтоватой жидкости. Не волновался, в вену попал с первого раза. Она сразу же набухла, задергалась. По жилам понеслась теплая волна. Надел прозрачную хирургическую маску, что используется для анестезии во время операций, повернул рычаг на обычной кислородной подушке, заполненной ядовитой смесью на основе триметилбутанпропилена. Стоявший на подоконнике фикус стал размываться, из зеленого превратился в красный, потом в синий. Послышались неразборчивые голоса, то с одной стороны, то с другой. В голове завертелось, понеслось в одну белую точку. Кажется, это конец.

– Господин штабс-ротмистр, если вам неинтересно положение дел на фронтах, можете идти спать в номера.

Грановский открыл глаза. Он и не заметил, как задремал. Стыдно-то как. Впрочем, не удивительно, почти две ночи не спал, добираясь с Перекопского вала в Севастополь со штабом генерала Скалона. Да еще эти небывалые холода. Чуть смеркается, а уже – 20. Даже Сиваш покрылся льдом. Это большевикам на руку, каприз природы позволил им заметно увеличить линию фронта. И изматывающий голод. По дороге ни одного Макдоналдса. Что? Какой к черту Макдоналдс? Что это такое? Совсем мозги поплыли, действительно нужно поспать. И переодеться. Где этот проклятый французский транспорт «Рион» с зимней одеждой и продовольствием? Не торопятся союзнички. Впрочем, из всех союзников осталась только Франция. Англичане сдали Русскую армию ни за фунт табаку, заставив подписать поляков и украинцев мирное соглашение с совдепией. Беда.

– Извините, Ваше высокопревосходительство.

Главнокомандующий Русской армией и правитель Юга России поправил на груди высокие газыри, затем Орден Святого Николая чудотворца 2 степени, полученный еще от Думы, глубоко затянулся папиросой:

– Все мы на грани, Александр Данилович, но спать не имеем права, так и Россию проспим. Продолжайте Михаил Николаевич.

Генерал Врангель еще на что-то надеется, вздохнул Грановский. Железный человек, никогда не падает духом, недаром большевики прозвали его – черный барон. Почему доклад делает не начальник генерального штаба генерал-лейтенант Шатилов, а исполняющий обязанности губернатора Таврии генерал Скалон? Видимо, Шатилов на линии укреплений 1855 года. Поздно. Редуты задержат большевиков всего на день – два.

Всегда невозмутимый, уравновешенный, но чрезвычайно интеллигентный и несколько стеснительный герой японской войны генерал Скалон, одернул гимнастерку, залатанную во многих местах на скорую руку, сделал шаг к топографической карте. Весь крымский полуостров был изрезан красными и синими стрелами, упиравшимися в неровные гребенки.

– Положение, господин генерал, критическое.