И снова приказал виночерпиям:

– Полней наливайте чаши! Мы празднуем победу!..

Пьяные голоса восторженно приветствовали слова нового царя.

– Слава царю Антигону! Слава царю Деметрию!

Пир этот скорее напоминал походный, а не такой, какому место в царских палатах. Пьяные голоса, хохот, выкрики сотрясали стены дворца.

В разгар пира Антигон призвал рапсода.

Рапсод запел о Кипрской войне. По приказу нового царя он уже успел сочинить пеан. Все знатные мужи нового царства подпевали рапсоду, были горды собой, полны доброго вина и рвались в новые битвы.

– Надо спешить захватить Египет, не дать Птолемею опомниться. Если он опередит нас и успеет соединиться с Селевком, своим самым надежным и сильным союзником, никто из нас не сможет ощутить себя в безопасности. Они набросятся на нас как гиены на падаль, будут рвать на куски.

– Нам необходимо остановить их на берегах Египта, – ответил Антигону нестройный хор пьяных голосов.

Антигон уже чувствовал себя на коне, в гуще сражения. Он вскочил с трона и громовым голосом обратился ко всем пирующим:

– Птолемей накопил много добра в своем гнезде в Александрии, и каждый из вас получит жирную долю добычи.

Военачальники были пьяны и слушали Антигона так, как если бы к ним с призывом обратился сам Арес – бог войны.

Лишь на рассвете все разошлись по своим палаткам. Домов в устье Оронта было еще совсем мало. А кто был не в состоянии уйти, уснули прямо в пиршественном зале за столами. Были и такие, кто свалился на каменный пол около очага.

Только Антигон не мог всю ночь уснуть. Он почувствовал себя настолько могущественным, что даже Александр казался ему менее великим, чем он и Деметрий.

Антигон принадлежал к тем людям, которые, оглядываясь на пройденный путь, готовы приписать только своей ловкости блестящие результаты, достигнутые не только им, но и сподвижниками.

Ранним утром Антигон разбудил Аристодема и приказал немедленно возвращаться на Кипр к Деметрию и передать ему золотую царскую диадему.

– Отныне и я, и Деметрий – цари!.. И вся держава Александра снова будет единой, и мы будем ее правителями. Так решили боги. И еще, Аристодем, напомни сыну мои слова: «Главное в битве – удержать победу!»

Через несколько дней улицы Саламина были срочно расчищены от завалов, украшены цветами, и город приобрел торжественный праздничный вид по случаю восшествия на престол нового царя – Деметрия.

В городе приостановились все дела, и даже рабы-носильщики не носили тяжестей. Все население высыпало на площади и улицы, толпилось вокруг царского дворца, окруженного плотным кольцом воинов. Много воинов Деметрия вольным строем ходили по городу, прислушиваясь к разговорам жителей.

Среди шума и песен праздничной толпы многочисленные разносчики разносили корзины с хлебом, амфоры и кожаные меха с вином. Угощали всех даром.

Праздник начался с самого раннего утра.

Люди переговаривались между собой.

– Да будет благословенно правление царя Деметрия и царя Антигона!..

– Вспомните, как Птолемей уничтожил весь род царя Никокла!.. Какая жестокость!..

– Звери и те добрее!..

– Деметрий освободил Афины от кровожадного Кассандра! Теперь нас от Птолемея!..

Но многие придерживались иного мнения:

– Не прошло и нескольких дней, а народ уже забыл про Птолемея и его добрые дела!..

– Да, плохое помнится дольше!..

– Все сразу забыли, что Никокл предал Птолемея, вступил в сговор с Антигоном…

Солнце осветило город, когда открылись ворота царского дворца, и царь Деметрий в золотой диадеме, подаренной ему отцом, появился на улице, окруженный телохранителями и знатными гостями.

Накануне, на вечернем пиру, Деметрий выпил много вина, но короткий сон взбодрил, освежил его. Он вышел из дворца веселый, красивый, в белоснежных праздничных одеждах. Деметрий шел, высоко подняв голову. Большие, смело раскрытые глаза смотрели на окружающих его людей уверенно и строго.