– Да. Скарре и еще кто-то собирали деньги.

– А я и не слыхал.

– Наверно, они про тебя забыли.

– А теперь я сам вручу подарки, – сказал Мёллер. – Как говорится, из наследства. Во-первых, вот эту лупу. – Он поднес ее к лицу, и все засмеялись при виде оптически искаженных черт бывшего комиссара. – Ее получит девушка, которая стала таким же хорошим следователем и полицейским, как ее отец. Почестей за свою работу она не получает, но именно благодаря ей наш отдел действует быстро и оперативно. Как вам известно, ее изучали специалисты, так как она редкий случай так называемой fusiform gyrus, а это значит, что она запоминает любое лицо, какое когда-либо видела.

Харри заметил, что Беата покраснела. Она не любила обращать на себя внимание, особенно этой своей редкой способностью, в силу которой ее постоянно привлекали к опознанию рецидивистов на скверных видеопленках с мест грабежей.

– Надеюсь, – продолжал Мёллер, – ты не забудешь это лицо, хоть и не увидишь его какое-то время. А если вдруг усомнишься, можешь воспользоваться вот этой штукой.

Халворсен легонько подтолкнул Беату в спину. А когда Мёллер, вручив лупу, еще и обнял ее, грянули аплодисменты, и у Беаты даже лоб залился краской.

– Далее, мое рабочее кресло. Ведь насколько я понял, мой преемник Гуннар Хаген затребовал новое, из черной кожи, с высокой спинкой и всем прочим. – Мёллер улыбнулся Гуннару Хагену, но тот в ответ лишь кивнул, без улыбки. – Кресло переходит к полицейскому из Стейнхьера, которого посадили в один кабинет с нашим самым главным скандалистом. На сломанный стул. Думаю, Младший, это тебе кстати.

– Ура! – сказал Халворсен.

Все засмеялись, повернулись к нему, Халворсен тоже засмеялся.

– И наконец, в помощь тому, к кому у меня совершенно особенное отношение. Моему лучшему следователю и самому страшному кошмару. Человеку, который всегда руководствуется собственным чутьем, собственным планом и – к сожалению для нас, пытающихся собрать вас утром на совещание в точно определенное время, – собственными часами. – Мёллер вынул из кармана наручные часы. – Надеюсь, они помогут тебе жить в том же времени, что и все остальные. По крайней мере, синхронно со всем отделом. И, Харри, многое тут заключено между строк.

Жидкие аплодисменты. Харри вышел вперед, принял подарок – часы незнакомой марки на простеньком черном кожаном ремешке.

– Спасибо, – сказал он.

Они обнялись.

– Я поставил их на две минуты вперед, чтобы ты не опаздывал, – шепнул Мёллер. – Больше никаких увещеваний, поступай, как считаешь нужным.

– Спасибо, – повторил Харри.

Ему показалось, что Мёллер обнимал его слишком крепко и долго. Он напомнил себе выложить на стол собственный подарок, прихваченный из дома. К счастью, он не вскрыл пластиковую обертку с диском «Все о Еве».

Юн отыскал Роберта на Хиркевейен, на заднем дворе «Фретекса».

Прислонясь к дверному косяку и скрестив руки на груди, Роберт наблюдал за грузчиками, которые таскали из машины на склад черные пластиковые мешки. Грузчики выпускали изо рта белые облака пара и брань на разных языках и диалектах.

– Хороший улов? – спросил Юн.

Роберт пожал плечами:

– Народ рад расстаться со всем летним гардеробом, чтобы на будущий год закупить новый. А нам-то сейчас нужны зимние вещи.

– Парни у тебя сущие варвары на язык. Что, параграф двенадцатый?

– Я вчера прикинул. Тех, кто отбывает тут наказание, вдвое больше, чем таких, что приняли Иисуса.

Юн улыбнулся:

– Целина для миссионера. Надо бы ее поднять.

Роберт окликнул одного из грузчиков, и тот поднес ему пачку сигарет. Роберт сунул в зубы гвоздик без фильтра.